Лунные тайны. Светящиеся следы

***

Полнолуние висело низко, будто его подвесили на ржавый гвоздь прямо над бухтой. Свет Луны стекал на воду, превращая чёрную гладь в холодное зеркало.

Старый рыбак Семён привычно ворчал на скрип уключин и запах мокрой верёвки, оттолкнул лодку от причала и взялся за вёсла. Воздух был тихим, липким, с солёной терпкостью моря. Вдалеке лениво плескалась волна, а городок за спиной казался вымершим.

– Проверим сети – и спать, – сказал он вслух, будто отгоняя ночное молчание.

Рация в нагрудном кармане пискнула.

– Семёныч, – хрипнул сторож с маяка, – не суйся к Лунному острову. Сегодня оно…

– Полнолуние, – перебил рыбак. – Я знаю. Маяк твой скоро сам меня пугать начнёт.

Ответом стал странный шорох, похожий на то, как переворачивают страницы старой, влажной книги. И связь оборвалась.

Семён покачал головой, повёл лодку между буёв. Он знал эти воды, как собственные пальцы, но всё равно держался привычных маршрутов – в полнолуние течение становилось… странным.

Поначалу море казалось обычным. Но вдруг что-то под килем блеснуло. Лёгкая искра, затем ещё одна – и вот уже вся дорожка впереди светилась тонкими серебристыми нитями. Они тянулись от его лодки к чёрной громаде Лунного острова.

Семён наклонился, провёл пальцем по ближайшей. Тепло, будто ладонь ребёнка коснулась. Вода под ним глухо хлюпнула, а нить дрогнула, словно в ответ, но не погасла.

– Ну и чудеса, – пробормотал он и налёг на вёсла.

Лодка вошла в узкий залив. Здесь свет был ярче, как костёр, накрытый синей тканью. Волны поблёскивали изнутри, будто в них горел тихий огонь.

Нос лодки ткнулся в гальку. Семён выскочил на берег и закрепил лодку за старую железную скобу, вбитую в скалу. В тот же миг свет вокруг словно отпрянул, оставив вокруг металла тёмный ореол.

– Боишься железа? – спросил он вполголоса, сам не понимая, откуда взялись слова.

Лес на берегу дышал – сосны тихо постанывали, а между ветвей клубился туман. Под ногами хрустела галька, в воздухе пахло сыростью и йодом.

Между корнями старой сосны он заметил треснувшую металлическую пластину, изрезанную острыми знаками. Символы были будто царапаны когтями и едва заметно шевелились в лунном свете.

– Каракули… – пробормотал он и двинулся дальше.

В песке что-то блеснуло. Маленький, гладкий, чуть тёплый камень с тонкой, как волос, трещиной. Семён поднял его, и камень тихо зазвенел. В трещине сверкнул жёлтый огонёк.

На миг перед глазами вспыхнуло другое море – серебряная пустыня с волнами, бегущими в обратную сторону, и двумя лунами в небе. Он моргнул, и видение исчезло. Камень остыл, но на ладони осталась тонкая полоса, как ожог.

Из трещин в земле поднялся тихий шёпот:

– Ла-ри… ла-ри…

– Не ларь, а сумка, – буркнул он, чтобы сбить напряжение.

Корни сосен впереди сплелись в подобие пальцев, оставив чёрный провал. Оттуда пахнуло холодом, сырым железом и сладким, как расплавленная карамель.

Семён опустил крюк в темноту. Звякнуло, и тьма дёрнулась, как живая. В глубине мерцали прозрачные кристальные шестерёнки, тихо вращаясь. Он успел подумать «живой механизм», прежде чем фонарь на лбу мигнул и погас.

Лунные нити скользнули к его рукам, к карману, где лежал камень.

– Не дам, – сказал он.

Земля под ногами дрогнула. Он дёрнул рацию:

– Сторож! Приём! Тут движется!

В ответ услышал слова, обрывистые и чужие: