Абордажная доля

{Алиса Лесина}
Это был второй в моей жизни дальний космический перелёт. И, кажется, последний.
Нет, началось всё прекрасно. Я заняла крошечную безликую каюту, пахнущую дешёвым пластиком, быстро влилась в небольшой и дружный коллектив грузовика, который привёз сменщика и теперь уносил меня к далёкой Земле, и радовалась жизни, предвкушая скорое возвращение домой после годовой вахты на продовольственной колонии. Впереди были две недели пути с парой подчисток в дороге — самый скучный перелёт, но мечты о доме и интересном отпуске расцвечивали радугой даже эти долгие дни.
Главным развлечением на борту для меня был экипаж: люблю знакомиться с новыми людьми. С безымянным грузовиком управлялись шестеро мужчин, трое из которых были достаточно молоды, чтобы весело проводить время в моей компании — флиртуя, болтая, совместно гоняя виртуальных монстров или даже друг друга, потому что молодые организмы требовали движения. Вторая половина экипажа — капитан, судовой врач и суперкарго — мне тоже понравилась, но с ними не подурачишься, всё же солидные мужчины.
Однако на третий день всё пошло прахом.
Я даже не поняла, что случилось. И, наверное, никто не понял, кроме разве что капитана и суперкарго — отставных вояк, людей со стальными нервами; увы, этого я уже никогда не узнаю.
Меня разбудила сирена — пронзительная, громкая, страшная. Страшная уже заранее, ещё тогда, когда ничего не понятно, когда этот злой переливчатый звук только вспарывает крепкий сон и в пустой голове мечется единственная испуганная мысль: «Что происходит?».
Зачем сирену делают вот такой? Чтобы сразу деморализовать, вызвать панику и лишить возможности здраво соображать?
Я лежала в постели, непонимающе хлопала глазами и вглядывалась в неяркий свет потолка, отчаянно пытаясь уцепиться за реальность, сбросить остатки сна и сообразить, что следует предпринять в такой ситуации.
Первая более-менее связная идея сводилась к тому, что, наверное, произошла какая-нибудь авария. Наверное, даже сломалась сама эта сирена, потому что... ну что ещё может произойти посреди гиперпрыжка? Ну, серьёзно! Даже я знаю, что самое опасное — это вход в прыжок и выход, а в гипере никогда ничего не случается! Совсем!
Следующее предположение успокоило меня ещё больше: я решила, что кто-то пошутил или устроил учебную тревогу. Я уже достаточно присмотрелась к экипажу, чтобы понимать: с них вполне могло статься.
А потом дверь, вообще-то запертая на ночь, открылась и на пороге появился Максим Бут, доктор.
— Комету тебе навстречу, ты почему ещё в койке?! — прорычал он, нырнул внутрь, за плечо потянул меня вверх.
— Эй, вы чего?! — возмутилась я, пытаясь прикрыться одеялом. Спала я не нагишом, но в весьма нескромной пижаме из микрошортиков и маечки. Наверное, проснись я к этому моменту окончательно, сообразила бы, что особого повода стесняться нет — всё же доктор, — но времени прийти в себя мне не дали.
— Одевайся! Сирену для кого включили? Общий сбор в рубке, быстро!
Лишившись едва обретённого душевного равновесия, я судорожно вздохнула, понимая, что на шутку это уже совсем не похоже. Мысли заметались лихорадочно, обрывками, но последнюю команду судового врача я принялась выполнять рефлекторно, даже толком не понимая, что и зачем делаю. Натянула обрыдший уже за прошедший год комбинезон прямо поверх пижамы. Сунула ноги в ботинки, и те с противным чмокающим звуком застегнулись, обхватив лодыжки.