Мир разделился на светлый и темный - Наталия Курсевич

Мир разделился на светлый и темный

Страниц

10

Год

2021

Когда я вспоминаю те дни, мир для меня превращается в яркое и мрачное место. Моя память все еще сохраняет живые образы и ужасы Второй мировой войны. В тот период времени я была очевидцем и стала свидетелем бесчеловечности и разрушения, которые постигли нашу планету.

Однако, вместо того, чтобы описывать только страдания и горечь, я предлагаю остановиться на другой стороне медали – на силе духа и поиске смысла в жизни. Война была испытанием, которое заставило каждую личность столкнуться с самим собой и открыть для себя главное: свое назначение и цель.

В сценарии, который я разрабатывала на основе документальных материалов, я обнаружила, что самые большие шансы на выживание имели те люди, у которых был настоящий огонь внутри, которые имели ясное видение собственного смысла жизни. Поиск этого смысла стал драйвером и магнитом для развития и устремления в будущее.

Актуальность моего сценария проявляется в том, что стремление к нахождению смысла помогает человеку не только выжить в экстремальных условиях, но и преодолеть все испытания, которые могут постигнуть его в жизни: беда, падение, лишения, слава, богатство и почет.

Стремление к смыслу – это не только основа существования, но и ключ к истинной жизни. Я уверена, что каждый из нас может найти свой собственный смысл и стать осознанным художником своей судьбы.

Времена меняются, но поиск собственного смысла всегда останется актуальным вопросом для каждого человека. Наша жизнь – это путешествие, которое можно прожить смыслово и насыщенно, даже в самых трудных временах. Весь мир разделен на светлые и темные моменты, и только мы сами можем решить, какой стороной идти и каким смыслом наполнить свое существование.

Читать бесплатно онлайн Мир разделился на светлый и темный - Наталия Курсевич

Мир для меня после войны разделился на светлый и темный: мы и они – человек и нечеловек. И это знание уже – навсегда.

БЛОКАДА.

Война нас застала в Ленинграде. Я расскажу о блокаде, во время которой мы жили… Убивали нас голодом 900 дней блокады. Каждый день казался вечностью. Вы не представляете, каким длинным голодному человеку кажется день, час, минута!.. Люди, как тени, медленно двигались по городу,.. как во сне, в глубоком сне… Ты это видишь, но у тебя мысль, что ты видишь сон…

Мама хранила несколько кусочков сахара… Это был наш золотой запас. Один раз младшая сестренка не выдержала – и взяла один кусочек. Через несколько дней еще один. Потом опять. Скоро не осталось ничего.

Заболела мама. Ей нужна глюкоза. Сахар. Она уже не могла подняться. На семейном совете решили – достать заветный сахар. Наше сокровище! Вот… мы его и сберегли для такого дня! Но… весь дом перерыли, а сахара нет. Младшая сестренка вместе со всеми искала… А вечером призналась… Старшая сестра ее била!.. А младшая сестренка просила ее: «Убей меня! Убей! Как я буду теперь жить?!»…

Летом и осенью 41-го не было достаточной настойчивости, твердости, последовательности в эвакуации населения, это пришло позже… и в условиях несравненно более трудных, – когда пришлось вывозить (и даже выводить пешком на сотни километров!) около миллиона ослабленных голодом людей, – в морозы, под бомбежками и обстрелами…

Память сохранила все до деталей: мамин ситцевый платок, папины шершавые руки… Если бы я только знала тогда, что с нами станет; если бы только знала, что будет дальше… А дальше,.. а дальше война. Она забрала у меня все. Мой отец погиб на фронте, мою маму и сестренок (после нашей эвакуации из блокадного Ленинграда) убили на оккупированной территории …немцы. А я выжила, выжила… Понимаете?.. Выжила, …выжила. А сердце тогда стучало тихо так: тук-тук,.. тук-тук… Вот только не понимала «зачем»? Зачем?..

А у отца глаза были, как небо майское, теплое, нежное, а теперь они закрыты, и он зарыт! Где – где же он зарыт? Там? Там? Или там? Папа! Папочка мой! Мама… Мамочка, мамочка!!! Сестренки!!! Я вас похоронила… во дворе… Немцы, немцы, немцы… Скоты!!! Я спать не могу, не могу, мамочка. Снится дом наш, папа снится, ты снишься… Папа, сестрички… И немцы! И война снится!.. И война стонет… Подлая! И люди в крови все умирают… И я просыпаюсь,.. кричу(!)… и просыпаюсь… И сердце стучит снова, как тогда: тук-тук,.. тук-тук…

В ЭВАКУАЦИИ.

Немцы(!)… Впервые к нам они заявились летним днем. Мы с младшей сестренкой сидим на крылечке, в ладонях вишни, и мы этими вишнями играем в войну. Сестренка побеждает, смеется… И вдруг, побелев как мел, беззвучно, одними губами, как в обмороке, прошептала: – Немцы!.. Их было много. Один из них, таща за уши убитого кролика кричал:

– Мамка! Ком гэр!

Но вместо мамки увидев нас с сестричкой – двоих ошалевших, измазанных вишней – немец наставил свой пистолет:

– Пух! Пах! Капут!..

И расхохотался. Довольный, сытый, в одной руке пистолет, в другой кролик, истекающий кровью… Было ясно, что он не чувствует боли ни кролика, ни цветка, ни ребенка… И шутка его – тоже не человечья, потому что он – не человек.

Получилось так, что даже не во время бомбежек, не из-за безумного страха перед голодной смертью, а вот в эту минуту – этой дикой шутки нелюдя мир для меня раскололся на два: светлый и темный – мы и они. Человек и нечеловек!