Театр китового уса

Кристабель поднимает палку. Та удобно ложится в руку. Она в саду, ждет с остальными домашними, когда отец привезет ее новую мать. Слуги, одетые в форму, согревают озябшие пальцы дыханием. Грачи без энтузиазма каркают с деревьев, окружающих дом. На дворе последний день декабря, остаток года. День клонится к закату, а по двору, превратившемуся в болото из грязи и старого снега, топает в высоких кожаных сапожках трехлетняя Кристабель – маленький страж в застегнутом на латунные пуговицы зимнем пальто с мечом-палкой в руке.

Она размахивает палкой из стороны в сторону, наслаждаясь свистом – шух, ш-шух, как ложкой подбирает кусок грязного снега и подносит ко рту. Снег на языке такой же холодный, как цветы изморози на окне ее чердака, но менее цепкий. Вкус разочаровывающе никакой. Где-то слишком далеко, чтобы волноваться об этом, няня зовет ее по имени. Кристабель отмахивается от звука, единожды моргнув. На окраине сада она замечает жеманящиеся подснежники. Ш-шух, шух.

Отец Кристабель Джаспер Сигрейв и его свежеиспеченная жена в это мгновение едут в запряженном лошадьми экипаже по подъездной дорожке к родовому гнезду Джаспера, Чилкомбу – многокрышному, многотрубному, укутанному плющом поместью с неуклюжей атмосферой усталого величия. Его силуэт – множество просевших треугольников и пучки высоких труб; так он ежился на нависающем над океаном лесистом утесе четыре столетия, щурясь освинцованными окнами против морских ветров и исторического прогресса, всем своим видом выражая постепенный упадок.

Прислуга Чилкомба уверяет, что сегодня особенный день, но Кристабель находит его скучным. Слишком много ожидания. Слишком много опрятности. О таком дне не расскажешь достойную историю. Кристабель любит истории с мушкетонами и собаками, а не с женами и ожиданием. Ш-шух. Собирая последние подснежники, она слышит костяной хруст гравия под колесами.

Ее отец первым выбирается из экипажа – круглый и довольный, как выскочившая из стручка фасолина. Затем появляется нога в застегнутом на пуговицы сапожке, а следом – бархатная шляпа, из-под приподнятых полей которой ее хозяйка взирает на дом. Кристабель изучает обрамленное бакенбардами лицо отца. Он тоже смотрит вверх, на молодую женщину в шляпе, которая, все еще замерев на ступеньке экипажа, кажется много выше его.

Кристабель топает к ним по снегу. Она почти у цели, когда ее с шипением хватает няня:

– Что это у тебя в руках? Где твои перчатки?

Джаспер оборачивается.

– Почему ребенок весь в грязи?

Ребенок в грязи не обращает на отца внимания. Он ей не интересен. Сердитый, рассерженный человек. Вместо этого она приближается к новой матери, протягивая пригоршню грязи и лепестков подснежника. Но новая мать умеет принимать неуклюжие подарки – она в конце концов согласилась на бурное предложение Джаспера Сигрейва, круглого вдовца с хромотой и неусмиримой бородой.