Игорь Артемович Глебов, преуспевающий банкир средних лет, не спеша шел по Пироговской набережной. После бесконечного дня, проведенного в тесном душном кабинете, он наслаждался хорошей погодой и освежающими порывами ветра. В Санкт-Петербурге были белые ночи. В бирюзовом небе яркое солнце, несмотря на вечерний час, все еще высоко зависало над крышами малоэтажных старинных домов и современных бизнес-центров, тесно обступивших Большую Невку, которая лениво катила свои воды, прозрачные на поверхности и темные в глубине. Бесконечный поток автомобилей шумно обтекал набережную, по обыкновению малолюдную. Привычный монотонный шелест шин и равномерный рокот моторов не мешали Игорю думать. Он любил на досуге предаваться мыслям, далеким от окружающей его реальности, уходя от обыденности в мир грез. Для него это был лучший отдых.
Рабочий день закончился, никто и нигде его уже не ждал, и Игорь размышлял, не зайти ли по пути домой в букинистический магазин, с хозяином которого он сошелся на почве общих интересов. Игорь мечтал приобрести «Библию Гуттенберга» издания 1450 года, которая была библиографической редкостью. Именно с этой книги началась история книгопечатания в Европе. Ее первоначальный тираж не превышал ста восьмидесяти экземпляров, и пессимисты считали, что до наших дней из них сохранилось всего двенадцать, а оптимисты называли цифру сорок семь. Но в любом случае стоимость ее была баснословной, при его зарплате ему потребовалось бы несколько жизней, чтобы заработать такие деньги. Однако никто не мешал Игорю верить, что однажды произойдет чудо, и его мечта сбудется.
Магазинчик находился неподалеку от Пироговской набережной, на первом этаже дома, стоявшего в стороне от обязательных туристических маршрутов, в нем всегда было прохладно, безлюдно и тихо. Это был настоящий оазис, где одинокий путник, каким Игорь Глебов себя считал, мог найти кратковременный приют перед тем, как продолжить долгое утомительное путешествие по пустыне жизни. Иногда, затрудняясь выразить свои мысли простыми точными словами, он изъяснялся на языке, которым говорили герои в плохих книгах и фильмах, изображая из себя романтиков или благородных идеалистов. Игорь подражал им, потому что на киноэкранах и страницах романов они нравились женщинам и всегда достигали жизненного успеха. Правда, в реальной жизни он такого не встречал.
Неизвестно, что Игорь решил бы, но погода внезапно испортилась. Небо почти мгновенно заволокла мрачная грозовая туча, река почернела, подул холодный промозглый ветер, стало сыро и зябко. Непостижимым образом набережная мгновенно опустела, по Большой Невке перестали сновать прогулочные катера, и даже чайки пропали. Игорь ускорил шаг, ругая себя за то, что сразу не направился в букинистический магазин, где сейчас ему ничто не грозило бы. «Нерешительность меня погубит», – говорил он себе. – «Это моя ахиллесова пята». Мысль была здравая и порядком надоевшая. Многое в жизни Игоря было бы иначе, будь он более решительным. Но он предпочитал не думать об этом, как и о многом другом, чего не мог изменить.
Однако уже через несколько шагов он услышал, как кто-то плещется в воде. Купание в Большой Невке само по себе было явлением необычным, а уж в такую погоду и подавно. Возможно, человек тонул. С тревогой подумав об этом, Игорь подошел к гранитному парапету набережной и взглянул вниз.
