Развод. Право на жизнь

Лана

Я застала их утром в рабочем кабинете мужа. Сархан и стоящая перед ним на коленях женщина. В глаза бросился мощный кулак мужа, с намотанными на него светлыми волосами.

Сархан даже глазом не моргнул. Я бросилась бежать, хотя за мной никто не гнался. Укрылась в детской.

Муж пришёл спустя час. Взял на руки дочь, погулил с ней. Вызвал няню, нажав на звонок возле детской кровати. Я, забившись в кресло, молча наблюдала за Сарханом. Не понимала, как правильно поступить. Любви к нему у меня никогда не было. Директор детдома, когда мне исполнилось восемнадцать, выпихнула меня в объятия Сархана. Она убеждала меня, что это счастливый билет, мол, я привыкла с детства к дорогой обстановке и вернусь в привычную среду. Конечно… Квартира от государства выглядела конурой на фоне особняка Сархана Айдарова. Мы поженились. Сархан очень быстро превратился из обходительного мужчины в домашнего тирана. Его страсть я выносила с трудом. Так, быть может, нужно радоваться, что в моей постели его теперь станет меньше? Нет. Этого мало. Я в первую очередь человек и имею право выбора. И я выбираю жизнь! Пусть бедную, пусть трудную, но ту, которую я проживу сама.

— Идём, — кивнул мне Сархан, когда няня Гульнара села играть с Аришей.

Мы вышли в коридор, и муж подтолкнул меня к спальне. Я не знала, как начать разговор и, теребя пояс пеньюара, ждала объяснений.

— Арина уже большая, перетяни грудь, — Сархан развернул меня лицом к напольному зеркалу в тяжёлой раме и стянул шёлк с моих плеч.

Я придержала пеньюар за ворот.

— Зачем? Пусть всё случится само собой.

— Хочу, чтобы ты родила мне сына. Беременность не наступит, пока ты кормишь, — Сархан погладил мои пальцы, сжатые в кулаки. — Опусти руки.

— Может, ты объяснишься?

— А чего тут объяснять? Лялька есть, давай наследника.

— Я про то, что случилось в кабинете.

Сархан поцеловал меня в плечо и улыбнулся:

— Ты уже большая девочка, сама не догоняешь?

— Нет.

— Это такая же услуга, как стрижка, массаж, тренировка. Ни о какой любви речи не идёт.

— То есть это… — я задохнулась от негодования. — Ты это делаешь не первый раз?

— Конечно. Я берегу тебя. Ты моя жена. Юная жена. Тем более тебе никогда не нравилось то, что ты видела сегодня.

— Ненавижу! — прикусываю язык. К щекам приливает кровь. Дёргаюсь в руках Сархана, как лисица в капкане. Хочется крикнуть, что мне вообще противны супружеские обязанности. Всякий раз мне кажется, что на меня наваливается здоровенный кабан. Как такое может быть приятным? Видимо, Сархан читает это на моём лице и, безжалостно разрывая тонкую ткань, вытряхивает меня из пеньюара. Складывает его и обхватывает им грудь. Туго затягивает, даже не вздохнуть.

Соорудив узел на спине, Сархан растягивает узкие губы в хищной улыбке:

— Это делается так, если ты не знала. Сегодня… Впрочем, сегодня мой день рождения. Завтра я отправлю Арину с няней погостить в дом моего брата. А ты снова с усердием возьмёшься меня ублажать.

— Нет, — шепчу я, дрожа всем телом.

— Да, моя сладкая. Можешь сделать это прямо сейчас. Мне всегда мало тебя.

— Скоро приедут первые гости.

— Значит, поторопись.

***

— Рожалка…

— Детдомовка…

— Приживалка…

Кукла — самое приличное из того, что доносилось сегодня до моего слуха. Смех, тягуче-медовый восточный говор, переплетающийся с русской речью, тосты, улыбки — всё ложь. А я — кукла и есть. Марионетка на золотых ниточках. Показное благополучие, показная любовь. Дыхание учащается, сердце захлебывается кровью, стучит бедное под горлом. Хочется бежать, но не к мужу, а прочь из этого дома. Взять дочку и рвануть куда глаза глядят. И причина — измена мужа. На мнение его окружения мне плевать.