ГЛАВА 3. Отголоски прошлого
Серж ушел провожать Марию, а когда вернулся, увидел, что Летти как-то умудрилась сама выбраться из сундука и теперь сидит на полу. Глаза у нее были грустными.
- Почему ты захотела, чтобы я спрятал тебя? – спросил он без обиняков, поднимая куклу и водружая ее на стол. – Чего ты испугалась?
- Я узнала голос, который говорил с тобой из-за двери. Это госпожа Мария Андели, она могла бы узнать меня.
- И что с того?
- Я должна быть мертва. Мертвых кукол отправляют в Музей кукол, а потом, когда все места заполнены, хоронят в море, освобождая музей для других. Только чем-то особо выдающиеся куклы остаются там навсегда. Но я не выдающаяся. И я не хочу, чтобы меня отправили в музей!
- Так тебя никто и… Погоди-ка! Ты только что сказала - «не хочу». А до этого говорила, что у кукол не бывает желаний.
Летти растерянно заморгала и даже приподняла свои изящные кукольные ручки.
- Я не знаю, - сказала она жалобно. – Я не знаю, как так вышло. Я пришла сюда не потому, что хотела. Просто пришла. Но в музей не хочу – вот это я знаю!
- Да уж… Мне все сложнее понять тебя, куколка. Жаль, я не спросил Марию, умеют ли куклы врать.
Летти снова грустно на него посмотрела и пискнула:
- Я не умею.
Пасторальная картина, краски, словно на палитре – насыщенная зелень, цветочная розовость, клубничная алость, оранжевость огромных лесных бабочек… Все это неспешно заливалось зыбкой тенью ночи, и мир приобретал другие цвета – лиловый, пурпурный, серебристый. С ночью приходило волшебство. Не нужно было быть потомком древних магов, чтобы ощутить его и погрузиться в тайну.
Сержи сел на крыльцо, в его руках была дудочка из тростника. «Как пастушек», - подумал он, но лето, царящее в их стране большую часть года, почему-то действительно порой наводило на мысль о барашке, упитанном и златорунном… или белом-белом, как густые летние облака? Но сейчас облака стали лиловыми с примесью желтизны, и ночь ждала исполнения тайны.
Музыка – всегда тайна. Даже если ее исполняет на простой дудочке неумелый музыкант.
Тихую и простенькую, задушевную мелодию вдруг прервал звонкий смешок.
Опустив дудку, Серж обернулся.
- Чего, Летти?
- Ты смешно играешь.
Молодой лесник с усмешкой поднял куклу и поставил себе на колени. Круглые глаза из бирюзы задорно искрились в лунном свете, весело глядя сейчас на Сержа.
- А что же тут смешного? Правда, не музыкант я, да.
- Ага, - наивно согласилась Летти. – Ты плохо играешь. Хозяйка бы не смеялась, она бы зажала уши.
- Ну-ну, - глупее не придумаешь, но Серж даже слегка обиделся. – Я так, сам для себя на дудочке пиликаю, и никогда бы перед знатными барышнями выступать не подумал.
- Это правильно. Для этого есть Сардо. Знаешь – великий и неподражаемый Сардо Милиттэ. И божественная Роза Лейн.
- Как же, слышал.
Он едва не засмеялся в голос. Эти великие и божественные были двумя из «золотой четверки», той самой четверки, к которой принадлежала и Мария. С этими-то юными гениями ему и предстоит завтра увидеться у нее дома. Четыре выпускника Королевской Академии искусств, неразлучных с первого курса… кого-то из них Мария знала, кажется, еще с детства. Четверку прозвали «золотой», потому что они – два человека и два демиана – действительно были самыми талантливыми в Академии, каждый – в избранной им сфере искусств. Мария была всех моложе, она поступила учиться, будучи еще совсем юной. И очень скоро зарекомендовала себя как даровитая художница и многообещающий скульптор, провела уже несколько выставок. В Королевскую Академию сложно поступить, но зато там раскрывают таланты студентов в полной мере…
