Осенний эспрессо со смертельным исходом

Маленький цветочный магазинчик «Белая магнолия» утопал в ароматах, будто сотканных из осени: горячая корица из соседней кофейни, терпкий эспрессо, медовый шёпот хризантем и лёгкая горчинка астр смешивались между собой и создавали неповторимую осенне-цветочно-кофейную атмосферу.

Сквозь высокое окно, затянутое кружевом дождевых капель, лился янтарный свет уличных фонарей, превращая каждый лепесток в драгоценный камень. Над прилавком горела старая настольная лампа с зелёным абажуром – единственный источник света в магазине. Её тусклый свет выхватывал из полумрака лишь островки жизни: букеты на полках, дрожащие тени на стенах и продавщицу за прилавком.

На полках, словно на миниатюрных сценах, стояли вёдра с букетами: алые розы, золотые бархатные хризантемы, оранжевые герберы, и фиолетовые астры.

И среди этого буйства красок и жизни – она.

Лариса, хозяйка магазина, стояла за прилавком и напоминала неопрятную кляксу на детском рисунке. Её серые, будто присыпанные пеплом волосы были собраны в небрежный пучок, кожа – бледная, с желтоватым оттенком, давно не видевшая солнца.

Маленькие толстые пальцы с облупившимся лаком яростно втыкали стебли в зелёную губку, будто закалывали врага, а не собирали романтический букет. Она ругалась с кем-то, кто стоял за прилавком. На первый взгляд это были обычные фразы, но интонация превращала их в унизительную тираду.

Лариса знала толк в скандалах, она была мастером подобрать такое словечко, что кровь застывала в жилах. И даже один её взгляд мог превратить живого человека в камень. И самое ужасное – ей это нравилось. Она с гораздо большим удовольствием устраивала скандалы, чем собирала букеты.

Можно было только догадываться, какое выражение было сейчас на лице несчастного, оказавшегося один на один с Ларисой. Бедняга.

Она уже отставила букет в сторону – эти дурацкие цветы внезапно показались ей смертельно скучными. Зато перед ней был гораздо более увлекательный объект – живой, дышащий, явно нервничающий… Идеальная жертва.

Лариса прищурилась, медленно обводя собеседника взглядом, будто выбирая, с какого боку начать. Её губы растянулись в сладковато-ядовитой улыбке, после которой даже самые стойкие начинали непроизвольно ёрзать.

– Ну что, я понятно изъясняюсь? – её голос звучал мягко, почти ласково, но в воздухе почему-то запахло гарью.

Она вошла во вкус, как кошка, впервые почуявшая мышь. И теперь не отпустит, не даст передышки, не оставит ни единого шанса. Будет играть, мучить, высасывать душу по капле – и получать от этого неприличное удовольствие.

Ведь Лариса точно знала, что рано или поздно каждый ломался.

– Будет так, как я сказала! – её голос звенел в тишине цветочного. – И это не обсуждается!

Лариса торжествующе подняла подбородок, готовясь к новой словесной атаке. Её пальцы сжались в кулаки, а в глазах загорелись опасные огоньки – сейчас она разорвёт оппонента в клочья…

Но собеседник просто кивнул. Молча. И поставил перед ней стакан с дымящимся кофе.

Лариса замерла. Так… нечестно.

Она уже размахнулась для очередной убийственной фразы, уже набрала воздух в лёгкие, уже почувствовала на языке острую, как бритва, реплику..

А он взял и согласился. Предатель.

Она недовольно хмыкнула, схватила стакан и громко отхлебнула. Слишком сладко. (Как и эта дурацкая покорность.)