В зелёных фуражках май

Гражданская война внезапно накрыла своей тенью весь Таджикистан. Из-за высоких гор пришла печаль, и брат пошёл убивать брата.

Эту историю мне рассказал мой друг, пограничник Рома Махновский. Он служил срочную на финской границе поваром на линейной заставе. Но основные события, описанные в этой книге, произошли с ним в конце прошлого века на таджикско-афганской границе, где Махновский проходил службу в Группе пограничных войск Российской Федерации в Республике Таджикистан в условиях чрезвычайного положения.

июль 1996 года

Государственная граница России и Финляндии,

12 погранзастава Алакурттинского погранотряда,

4.30 утра

– Отварный. Пять – три – два, Губайдуллин, слушаю. Да… Хорошо… Да… Понял вас. Записал. Да. Передам капитану Жирнову. Отбой связи.

В ту ночь старший сержант Губайдуллин был в наряде дежурным по заставе. Я же отслужил ночным поваром на кухне и шёл прямой тропой в спальник на заслуженный отдых. Нет ничего лучшего в армии, чем идти после наряда отдыхать. Солдат спит – служба идёт. Прямо перед дежуркой я и услышал этот ночной звонок и разговор Губайдуллина.

«Дежурка» – это святое место для пограничника. Здесь всё свежее: связь, первые новости, график нарядов, письма, разговоры. В общем, свой центр управления пограничными полетами. И пройти мимо, и не поболтать с одиноким Губайдуллиным было просто нельзя.

– Кому не спится, Ринат, в полпятого утра? – спросил я у Губайдуллина.

– Таким же, как и ты, Махновский. Все на постах, несут службу. Если точно, то с комендатуры. Передали, что сегодня в нашу сторону гости едут. Шишки московские. То ли проверка, то ли комиссия. Пока соседей проедут, пока наш правый. Дороги сам знаешь какие. К обеду ждать. Утром доложить капитану.

– Блин, Махновский, вот скажи мне, зачем эти белые ночи нужны? – неожиданно спросил меня Губайдуллин, круто меняя тему разговора.

– Я вот никак не могу привыкнуть. Второй год служу здесь, а привыкнуть не могу. Проснулся – светло. Спать ложишься – светло. Достало. Первый год, на «учебке», с ума сходил. У нас, в Башкирии, такого нет. Всё по распорядку. Днем светло, ночью темно, как и должно быть. У вас же здесь, на Севере, всё не так, как у обычных людей.

Губайдуллин жаловался на белые ночи уже сотый раз, но каждый раз я терпеливо слушал его. Он прекрасно знал, что я из местных, мурманских парней, и всегда возмущался так искренне, будто это я или кто-то из моих родственников включает и выключает это чудо Крайнего Севера.

– Ринат! Чего едут-то? – спросил я, возвращая его к теме звонка. Видимо, тогда я подсознательно почувствовал, что этот ночной звонок прозвенел и в моей судьбе.

– Два офицера, – Губайдуллин заглянул в журнал, – майор Богомазов и полковник Чешенко. Представляешь, Ромыч, целый полковник к нам едет из Москвы! Вот скажи мне, Махновский, вот чего им в Москве не сидится, а? Целого полковника везут в глухой лес! Не удивлюсь, если у водителя фамилия Сусанин. Вот если я был бы полковником в Москве, то я позвонил бы сюда и сказал, – Губайдуллин приложил воображаемую трубку к уху и поменял свой голос старшего сержанта на голос полковника, – Алло! Алло! Кто у аппарата?