Вторая жизнь

Эта книга – как заброшенный дневник души. Маленькая, но весомая.

Я прятала её внутри себя, так глубоко, что со временем потеряла часть воспоминаний. Но боль помнит всё.

По обломкам мыслей я собрала эту историю. В ней – тени, страхи и тишина, которая говорит громче слов.

Если после этих слов что-то уже щемит внутри – значит, вы уже понимаете о чём я.

«Кровь. Как много крови. Она повсюду: на руках, на слипшихся волосах, на лице. Повсюду кровь.

– Помогите, там ещё дети!

Боль. Тьма. Затягивает и давит».

Из последних сил набираю в лёгкие воздуха, выдыхаю и открываю глаза. Сон. Дурацкий, режущий сердце. Моё наказание. Записанный на бумаге как договор с собой.

Вытираю руками лицо, словно стирая кровь. Половина пятого утра. Что же, пора. Надеваю тапочки и бреду к плите, варю кофе. Кот знает своё время, трётся о ноги и ждёт свою порцию. Кормлю его. По стёклам и обветшалому кирпичу потоками струится дождь. Небо плачет вместе со мной.

Одеваюсь потеплее и выхожу на веранду. Осень берёт своё, дождь идёт, а я без страха подставляю ему лицо.

– Смой всё, без остатка, – шепчу я.

Сижу долго. Напитываюсь кофе и шумом дождя. Мой утренний ритуал. Прийти в себя, собрать силы, более‑менее прожить день.

Иду кормить собак. Они машут хвостами при виде меня.

– Приятного аппетита, – и чешу каждого пса за ухом.

– Елизавета! – вздрагиваю. – Чёрт! Прости, – ехидно улыбается подошедший мужчина.

– Всё в порядке, – шепчу я и делаю глубокий вдох.

Александр, именно тот человек, от которого я не жду ничего хорошего. Для него моё присутствие здесь – это шутка. Приезжает не часто, но я каждый раз запоминаю его приезд и хочу поскорее спровадить.

Тёмные кудри, спина, на которой играют мышцы, пока он разбирается с продуктами, на руки с выступающими венами, которые таскают тяжёлые пакеты. Но как только я вижу его наглое лицо – всё сразу вылетает из головы.

– Почему сегодня не приехал твой отец? – спрашиваю, глядя прямо в глаза.

– У него дела в городе.

По коже пробегают мурашки. Город. Дорога. Шум. Скорая. И кровь… Глаза застилает тёмной пеленой, перестаю соображать, но быстро бью себя по щекам.

– Всё в порядке. Ты уже давно не там, – шепчу себе.

– Что ты там бормочешь? – нагло ухмыляется Александр.

Его голос меня отрезвляет.

– Сумки в дом не надо нести, справлюсь сама, – говорю, гордо поднимая подбородок.

– Да, пожалуйста, баба с возу – коню легче. Это всё что осталось с твоей зарплаты.

Молча беру купюры.

– Даже не пересчитаешь?!

– Не зачем. Можешь ехать. Спасибо.

– Ах, Лиза… – и подходит ко мне вплотную. От него пахнет шоколадным парфюмом и табаком, он выше меня на голову, поэтому, я смотрю на его футболку с какой‑то надписью на груди. – Когда уже от тебя перестанет разить исключительно собаками и ёлками? – поднимаю глаза выше.

– Если ты сейчас же не скроешься, я спущу на тебя этих самых собак, – говорю глядя прямо ему в глаза.

– Когда, я только пропустил, тот момент, когда мои собаки перестали меня слушаться… – задумчиво потирает подбородок, – Перестрелять бы их.

– Сейчас позвоню твоему отцу, – делаю два шага назад, и достаю телефон.

– Ой, ладно, всё, – Александр закатывает глаза и садится в машину.

Уезжая, он машет мне. От шума мотора замирает сердце.

Только когда машина скрылась, и я почувствую полную тишину, сажусь на пень, где рублю дрова, и заглядываю в телефон, там пропущенное сообщение.