Тридесятое. Эхо из прошлого

В глубоком-глубоком Тридевятом.

I

Утро, раннее утро! Как прекрасно это явление природы, как чист воздух, как сладок аромат душистых трав, как прекрасно пение птиц в тишине уже уходящей ночи. И вдвойне, нет, втройне, или, ну, ладно, неважно, оно прекрасно, если это все происходит в Тридевятом Царстве.

Наступил рассвет. Утро было тихим, только птичий звон нарушал тишину, и легкий ветерок играл зеленой листвой на деревьях и кустарниках леса.

Ходоки шли вдоль опушки леса, еле переплетая ногами. На разговоры не было сил. Надеялись найти какое-нибудь жилье, где можно будет заработать себе на пропитание.

Червень (июнь) выдался теплым и сухим. Ходоки неспешно плелись по тропе, изредка останавливаясь на отдых.

Свернув на обочину в очередной раз, чтобы перевести дух, женщина толкнула локтем мужчину:

"Смотри, что это?"

– Где? –  промямлил мужчина.

– Вон же, смотри! –  показала рукой на сверток из тряпок. Они подошли к свертку и тихо, не спеша стали его разматывать.

– Боже Всемогущий Род, это же дитя!

– Что делать-то будем? А? –  спросила женщина, обращаясь к мужчине.

– Сам не знаю, что. Давай бросим, пока не видит никто и пошли отсюда скорее.

– Дурень, –  ответила женщина, – его и так уже бросили. Давай лучше посмотрим, кто это мальчик или девочки?

Спешно начали разматывать и развязывать младенца. Женщина грязными руками, развязав последний узел, произнесла: "Мальчик, это мальчик!".

– Ну и куда его, что делать будем? –  начал нервничать мужчина.

– К Яге снесем, – прошептала женщина, пеленая обратно ребенка.

– Она здесь неподалеку живет. У нее и оставим.

– А что ей скажем?

– Как есть, так и скажем.

На том и порешили. Женщина взяла на руки ребенка, и они пошли на Кудыкину Гору.

Шли недолго, а может и долго, кто знает. К Бабе Яге дорогу не запомнить, она сама тебя ведет и когда надо выведет. Прошли дубы-колдуны, перешли через Калинов мост, перебрали через ведьму-речку, у черного камня повернули направо, и вышли на опушку, так называемую Кудыкину Гору.

На опушке стояла избушка на курьих ножках.

– Пришли, –  прошептала женщина, не сводя глаз с избушки.

– Избушка, избушка, повернись к лесу передом, а к нам задом. Мы с добром, а не со злом издалече мы идем, да услышит меня Род, а может и все наоборот.

Женщина низко поклонилась, и избушка начала разворачиваться.

Тяжелый скрип усталости старой избы наводил ужас на ходоков, а по телу бегали мурашки от страха.

Избушка развернулась и наступила минутная тишина. Но вот открылась дверь и вышла к ним Баба Яга.

– Ну, говорите, с чем пожаловали?

– Мы к тебе, Яга, –  сказала женщина и протянула ей сверток.

– Что это?

– Дитя.

– Кто, –  еще больше удивилась Яга, – дитя? откуда оно у вас?

– На обочине нашли. Мы ходоки, ходим по Тридевятому Царству, где поработаем, там на хлеб и заработаем. Шли по тропе, свернули на обочину передохнуть, а там сверток лежит. Развернули, а там дитя. Куда он нам, сами без жилья и вся жизнь в дороге, вот и решили его к тебе снести, –  как бы оправдывалась женщина.

– Врешь ты все, –  пробормотала Яга, – твое дитя. Вижу, вижу твою грязную душонку. Крутишь, крутишь, не раскрутишь, а обманешь –  камнем станешь.

– Ты что, Яга? Да разрази меня Громовержец!

Мужик молчал и стоял как вкопанный. А Яга продолжала:

– Если обманешь, камнем станешь.