#торшерная_терапия 2. Человек на острие желания

– Халфен! Халфе-е-ен!

– Ты кого зовёшь?

– Мам, нуты чего! Это великан, он придумал наш мир. У него есть борода, и живёт он в деревне, где много цветов. Там пахнет сладкими булками и конфетами.

– Поняла. Интересно, он добрый или злой?

Последний вопрос задаю уже сама себе. После разговора с дочерью мой мир освещается тонкой, но яркой полоской света из-под двери в зефирную реальность. Там по сахарным облакам скачут единороги, в каждом доме спит пушистая розовая лама, а все люди умеют друг с другом разговаривать.

Пытаюсь вспомнить, когда эта дверь для меня закрылась. На щёку ледяной каплей плюёт дождь, как девять лет назад. Пытаюсь сдержать царапающий спину холод – воспоминания пришли без разрешения, как это обычно бывает…

Я мчусь вдоль Фонтанки, отбивая каблуками ритм предновогоднего настроения. Нет, стучат каблуки кого-то другого. Я двигаюсь будто на воздушной подушке, которая наполнена не газом, а предвкушением. Скоро Новый год, и мы проведем его вместе. Банально, но для счастья так мало надо.

– Привет, прости, что опоздала, заболталась с начальником. Ну что, к тебе? До Гостинки или до Московского пойдём? – перекатывается в голове звон колокольчиков.

– Еся, слушай… – Это же надо было придумать такое странное сокращение для Елены, но приятнее я ничего в своей жизни не слышала.

– Ага, – пытаюсь разглядеть в темноте, куда он смотрит.

– Давай сегодня не поедем ко мне.

Кажется, Фонтанка вышла из берегов и перелилась мне прямо за шиворот своим грязным колючим потоком.

– Да, конечно. Тяжёлый день на работе или с Пухом договорился встретиться? – пытаюсь выбрать самую безопасную для себя причину.

– Нет, давай ты сегодня к себе домой поедешь, а я к себе. Хочешь, провожу тебя до вокзала?

– Сначала объясни. В чём дело. – Все колокольчики онемели, слышно только, как кровь приливает к вискам.

– Понимаешь, я не чувствую к тебе то, что хотел бы чувствовать. Это неправильно. Ты очень хорошая. Я так не хочу.

Фонтанка хлынула из глаз обжигающим ледяным водопадом, утащив меня на самое дно.

– Ясно. Тогда не провожай, – пронзаю каблуками воздушную подушку.

Вколачиваю подошву в гранит, как альпинист вбивает крюк в скалу, – только бы не сорваться вниз.

Убегаю от этих глупо-виноватых глаз, посеребрённых сединой чёрных волос и бескрайнего чувства одиночества. В очередной раз ошиблась. Сдала свою душу в ломбард, чтобы выкупить её за «Ты очень хорошая».