Хамелеон

С самого начала было ясно - ни к чему переговоры не приведут. Мятежники знали, что обречены (сдавайся там они или не сдавайся), а представители правительства не собирались предлагать хоть какие-то мало-мальски сносные условия. Безоговорочная сдача - и точка. Причем ни одна из сторон и не думала соблюдать дипломатическую вежливость, что тоже не способствовало успеху переговоров. Что ж, ты сделала, что могла, и не сегодня-завтра все закончится...
Сандра со вздохом коснулась ноющего бока и переменила позу, чем привлекла внимание человека, неподвижно стоящего за спинами парламентеров: он чуть повернул голову, в прорезях маски блеснули глаза. Сандра поспешила показать раскрытые пустые ладони - не хватает еще, чтобы из-за одного психа тут началась пальба!
Хотя в Патруль психов, конечно, не берут. Наверняка там одни вот такие вот хладнокровные мерзавцы, которым плевать, что люди сами себя загоняют в угол, из которого только один выход - смерть. Такова функция Наблюдателя - пока ни одна из враждующих сторон не призовет Патруль на помощь. Хотя по пальцам можно пересчитать случаи, когда Патруль выступил не на стороне законного правительства. А это самое правительство и без того прекрасно справлялось с мятежной провинцией. Несколько месяцев эпидемии, голода, закрытых границ... Завтра военная техника проутюжит последний оставшийся город-крепость, и будет здесь тишь да гладь да божья благодать... Сандра невесело улыбнулась. Из трещинок на запекшихся губах потекла кровь.

Хорт вновь покосился. Ему кажется, или женщина улыбается? Надо иметь недюжинное чувство юмора, чтобы находить в этой дерьмовой ситуации что-нибудь смешное.
Хотя ему самому это часто удавалось.
Ее он заметил, едва переступил порог. Новичков-патрульных учат тому, что сама форма служит им защитой. Что было правдой. До определенной степени - вот этому он научился уже на собственной шкуре. Окидывая помещение быстрым взглядом, Хорт заметил слева, под высоким узким окном женщину. С видом полного изнеможения она прислонилась к стене - ровно на таком расстоянии, что ее нельзя было отнести к парламентерам, но позволяло слышать всё до единого слова. Видимого оружия у нее не было - не то, что у вооруженных до зубов собратьев. Краем глаза приглядывая за ней, Хорт следил за переговорами, хотя видеокамера и без того фиксировала все происходящее. Женщина шевельнулась. Заметив его взгляд, со слабой улыбкой подставила свету пустые ладони. Глаза Хорта скользнули по ее рукам, рукавам, комбинезону, и... какого черта?!
Переговоры меж тем подошли к своему логическому концу. Парламентерам было велено убираться подобру-поздорову с полным списком пожеланий правительству и генералу Кубаеву лично. Те уже направились к выходу, как рука патрульного поднялась: жест, странным образом напомнивший Сандре одновременно ученика, готового отвечать, и - командира, призывающего к вниманию. Голос Наблюдателя был ровным и звучным:
- Патруль предлагает отпустить тяжелораненых, детей, женщин…
Сергеев, плотный бородатый шахтер, ведущий переговоры, подавшись к нему, сплюнул в ноги.
- Спохватились! Где вы были, когда наши женщины и дети бежали от эпидемии на «заградительный» огонь Кубаева? Думаешь, их теперь пощадят?
Наблюдатель слегка повернул голову - и парламентер от правительства поспешно и скомкано пообещал всяческую неприкосновенность и правосудие тому, кто выйдет сегодня до полуночи безоружным и раскаявшимся.