Как ломаются маленькие люди

Соня.

Пролог: Наследство

.

Они не родились монстрами. Они пришли в этот мир такими же хрупкими существами, каким была теперь Соня. Их сломали по своим лекалам, а они, повзрослев, не нашли иного способа, кроме как переложить эти кривые шаблоны на свою дочь. Это не оправдание. Это – диагноз.

Людмила. Старшая дочь в семье, где выживали, а не жили. Ее детство закончилось в тот день, когда мать, уставшая от бесконечных работы, хозяйства, положила ей в руки младшего брата и сказала: «Ты за ним теперь смотри. Ты старшая, ты должна». Должна была быть сильной. Должна была учиться на отлично, потому что «стыдно быть хуже». Должна была подавлять слезы, потому что «ревешь – значит, слабая». Любовь в ее мире была валютой, которую выдавали в обмен на безупречность. Ей с детства внушили, что мир – это арена, а любовь – это награда за победу. И когда у нее появилась Соня, она, сама того не ведая, стала готовить дочь к этой же жестокой гонке. Она любила ее так, как умела – требовательно, условно, смотря на нее как на свой последний проект, который обязан быть идеальным.

Алексей. Его мать, женщина с остывшим сердцем, не скрывала, что сын – обуза. Он рос, как сорная трава у забора: сам по себе, без присмотра, без ласки. Его любовь к технике, золотые руки – это были попытки заслужить внимание, собрать хоть какие-то осколки тепла. В юности он грезил о своем деле, о мастерской, но жизнь, не знавшая пощады к мечтателям, быстро поставила его на место. Он встретил Людмилу – женщину старше, сильнее, увереннее. В ней он увидел ту самую силу, которой ему так не хватало. Но оказалось, что за силой стояла железная воля, ломавшая его и без того надломленную личность. Алкоголь стал не причиной, а следствием. Побегом от неподъемного груза собственной несостоятельности, от молчаливого упрека в глазах жены, от страха повторить судьбу своей матери и стать плохим отцом.

Они не сговаривались ломать свою дочь. Они просто не знали другого способа быть родителями. Они передавали Соне единственное наследство, которое у них было: свою незаживающую боль, свои страхи и свои испорченные инструменты для выживания в этом мире.

)

Глава 1. Мир фантазий.

Соню нельзя было назвать худышкой или пухляшкой – она была самой что ни на есть обычной девочкой восьми лет, чье тело охотно отзывалось на бег, лазанье по деревьям и всевозможные игры. Но все, кто видел ее впервые, надолго запоминали не это. Они запоминали ее лицо. Большие, светящиеся любопытством голубые глаза, казалось, вбирали в себя весь свет и отдавали его обратно, подернутый дымкой какой-то своей, глубокой думы. Их обрамляли темные, почти черные ресницы и густые темные брови. А ее волосы, цвета темной пшеницы, всегда были чуть растрепаны – не от небрежности, а потому что она только что возвращалась из очередного путешествия: то ли с палубы пиратского фрегата, то ли из чащи волшебного леса.

Одежда Сони была еще одной границей между ее миром и миром других детей. Платья и кофточки, которые покупала мама, были добротными, практичными, но безрадостными, подчиненными вкусу Людмилы Аркадьевны, в котором преобладали темные цвета и не модные фасоны. Иногда появлялись вещи «от Наташки», дочери маминой подруги – добротные, но уже ношеные, а значит, всегда немного не того размера и уж точно не того фасона, что был в моде во дворе. Соня молча носила и это, чувствуя невидимую, но прочную стену, отделявшую ее от сверстников в их ярких, новых, купленных специально для них вещах.