Бывший муж. Хочу быть с вами

Дмитрий

Тень тополя прятала меня от её взгляда. Я сам себе казался вором, крадущим не принадлежащие мне минуты. Жаль, что давно завязал с сигаретами, дым бы сейчас помог. Да кому я, к чёрту, вру?!

– Мама, – воскликнул Платон. – Смотри! Ну мам, ну посмотри!

Красивая. За эти пять лет она стала другой – повзрослела, что ли. Или это мне, ослу, так кажется?

Лиля убрала телефон.

– Ну что там у тебя? – она присела рядом с рисующим на асфальте сыном.

Подул ветер, листья деревьев зашуршали, и я не услышал, что он ответил. Лилька взяла мелок и стала рисовать на асфальте вместе с Платоном.

И откуда эта предательская резь в глазах?!

Я вышел из своего укрытия.

– Мам, – первым заметил меня Платон и подскочил на ноги. – Папа идёт! Вон!

Она повернула голову, и мы встретились взглядами. Медленно, Лика встала на ноги. Ей всегда шли пастельные тона, но сегодня на ней было ярко-бирюзовое платье с подчёркивающим талию поясом. И оно ей тоже шло.

– Здравствуй, – сказал я, подойдя. – Как дела?

– Как всегда, – ответила она после непродолжительного молчания.

– А у тебя? – спросил у чуть ли не подпрыгивающего от нетерпения сына.

– У меня хорошо. Смотри, – показал он на асфальт. – Круто?

– Очень, – я присел и, взяв мелок, пририсовал к корявому домику крылечко и ещё одно окно.

– А меня нарисуй, – попросил сын. – И маму.

Минут десять мы втроём трудились над «асфальтовой живописью». В конечном итоге главный художник посчитал картину завершённой и, сорвавшись с места, понёсся вперёд по аллее. Лиля собрала мелки, и мы пошли следом.

– Как неделя прошла? – спросил я.

– Нормально. – Она искоса посмотрела на меня, но ничего не добавила. Только когда мы прошли ещё метров пятьдесят, сказала задумчиво: – Через год Платон в школу пойдёт.

Меня как по башке ударили. А правда ведь, через год. Появилось ощущение, что пять лет прошли, как пять дней. Платон подбежал к детской лесенке и стал взбираться на неё.

– Пап, смотри, как я умею! – крикнул он, добравшись до середины.

– Платон, осторожнее, пожалуйста! – воскликнула Лиля. – Держись крепко!

– Я держусь!

Он полез выше. Лиля напряглась, и я, ничего не говоря, подошёл к лестнице.

– Ты – царь горы. Взял Эверест!

Сын просиял, и я махнул ему.

– Спускайся теперь.

Когда Платон опустился на несколько перекладин, я подхватил его и понёс обратно. Он болтал ногами в сандалиях, а Лиля смотрела на нас.

Два часа прошли, как две минуты.

– Ну всё. До воскресенья, Дим.

Мы стояли у ворот парка, было ещё тепло, но уже чувствовалась прохлада, напоминающая о скором наступлении осени. Лилька взяла Платона за руку.

– Как насчёт пиццы? – предложил я.

– Да, пицца! – радостно поддержал Платон. – Я хочу пиццу!

Лиля глянула с упрёком.

– Нет, Платон, – сказала она мягко, но строго. – Никакой пиццы. У меня нет времени.

– Ну мам, – заканючил сын. – Ну пожалуйста! Я очень хочу пиццу! Прям очень-очень!

– Я же сказала, нет. Если ты так хочешь, сходим с тобой в другой раз. Сегодня дядя Антон приедет, ты забыл? Я же тебе говорила.

Я напрягся. Снова этот чёртов Антон! На эти два часа я дал себе забыть, что у неё есть другая жизнь, но теперь пришлось вспомнить. Сын воодушевился.

– Он мне машинку обещал! Такую… Которая мигает и сама двери открывает, – повернулся ко мне, – представляешь, пап?! Она ещё так делает, – он изобразил сирену.