Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова

© ООО Издательство «Питер», 2022

© Государственный мемориальный музей А. В. Суворова, Санкт-Петербург, обложка, 2021

© Борис Кипнис, 2021

Откуда б ни явился пришлый воин, земля, его породившая, была для русичей не столь важна, сколь волновала их вера, которую исповедовал витязь. Ибо клятва верности, которую он должен был принести тому или иному русскому князю, включала в себя вероисповедальный обет, а следовательно, вставал вопрос: насколько можно было доверять ее прочности и святости. А посему, и мы знаем это из текстов Общего Гербовника дворянских родов Российской империи, чаще всего присяге на верность сопутствовал переход в православие. Необходимо понимать, что для искренне верующего человека это означало духовное рождение заново, то есть обретение души человеческой вечной. Присоединившемуся как снова рожденному давалось новое, теперь уже православное, имя. Он становился новым членом огромного православного сообщества, то есть столь оригинальным образом возникающего русского народа. Довольно часто новокрещеный присоединялся к русским людям не только духовно, но и телесно: либо он сам, либо сыны его женились на здешних честных девицах.

Если с происхождением поместного дворянства более или менее теперь понятно, то правовой статус его вытекал из условной формы пользования поместьем. Оно жаловалось на время службы, это было условное содержание, длившееся до тех пор, пока помещик служил своему князю. С окончанием службы поместье отнималось. По наследству оно не передавалось. Старший сын мог рассчитывать быть поверстан отцовским поместьем, но для этого было нужно, чтобы он уже служил. Что же касается младших, то их верстали лишь по поступлении на службу, но чаще всего уже в других волостях княжества. Переход помещика на службу к другому князю не практиковался. На командные должности, а тем более на начальнические до середины XVI в. дворяне не назначались. Все это говорит нам, что западноевропейскому рыцарству они никак не были равны. Родовых потомственных замков у них не было; перестав служить, теряли они как право на поместье, так и помещичий статус. Следовательно, были они привилегированными слугами своих удельных князей, а с конца XV в. стали «холопьями государевыми», как и называли они сами себя в челобитных на царское имя вплоть до запрещения Петром Великим так им себя именовать.

Дворянское происхождение накладывало жесткие ограничения по службе: ни в XIV, ни в XV и XVI вв. для них были недостижимы воеводские посты и судейские места. В XVII в. положение стало смягчаться. Однако великородное боярство и даже оскудевающие роды княжеские и теперь никоим образом не считали основную массу поместного дворянства себе ровней. Над тысячами русских помещиков довлело клеймо «худородства». Избавиться от него, доказывая свое происхождение от старого боярства и удельных княжеских родов, было трудно из-за узости круга аристократии и опасности проиграть местнический спор. Таков был первый путь, и пройти по нему к желанной цели удавалось далеко не всем вступившим на него.

Другой был более верный: утвердить свое происхождение от честного мужа, выехавшего из Орды и соседственных Литвы, Пруссии и Польши. Тут появлялась возможность доказать, что род твой произрастает не от «холопьев государевых», а от по-настоящему свободных и благородных воинов, поставивших свой меч на службу земле Русской. Однако же в XVII в. с Ордой было давно покончено, и происхождение, берущее начало где-нибудь в ногайских или приволжских степях, уже не так высоко ценилось, как в дни битвы на поле Куликовом, где воинские навыки одних ордынцев позволили разгромить других. Происхождение из Литвы и Пруссии делало их предками язычников, что было тоже не совсем удобно теперь. Также несколько «дефектным» было происхождение из католической Польши, особенно после того, что натворили шляхтичи на Руси во времена Смуты. Да и сам такой предок чаще всего оказывался пленником, который не пожелал вернуться в отечество свое, что само по себе было весьма странно после проигрыша Московским государством Ливонской войны и потерь, понесенных ради заключения Деулинского перемирия с Речью Посполитой в 1618 г. Но даже и таких предков на всех жаждущих не хватило.