Азиатский зигзаг

Азия.

Воздух в Азии жёлтый.

На Кавказе – серый. Рядом с Кавказом – на Кубани – бесцветный, но ароматный. В тайге Восточной Сибири – землисто-зеленоватый. В Питере – мокрый, целлюлозный.

А в Азии – жёлтый!

Константин сошёл с поезда в Чарджоу, прокомпостировал билет и вернулся по другой железнодорожной ветке, на север до Ургенча, чтобы перекладными добраться до Кара-Кумов. Забираясь в попутный «уазик», он так просто и сказал:

– Максимально близко к Кара-Кумам.

Шофёр-узбек не удивился, а скорее снисходительно улыбнулся странной просьбе бледного юноши и затянул прерванную мелодию.

Константин устроился на переднем сидении, рядом с водителем. Установил перед собою рюкзак и вскоре задремал, укачавшись на пустынной степной дороге под убаюкивающее, бессловесное подвывание узбека.

Проснулся Константин оттого, что «уазик» стоял, раскаляясь на солнце. Узбек сидел на коленках на потрёпанном коврике перед автомобилем в пыльной колее и молился. Закончив обеденный намаз, водитель, наконец, вернулся в машину, состроив попутчику широкую улыбку, и они поехали дальше.

Стрелки часов на приборной доске «уазика» застряли на двенадцати. Какого часа? Дня или ночи, неизвестно, когда пробил их последний час. Константин достал свои часы. С момента, когда его подобрал узбек, прошло не больше получаса. Он оглянулся: «Наверное, город ещё виден». Но, увы… «уазик» окружала сплошная выжженная степь. Удручающее зрелище, если вы не местный житель или ищущий приключений европеец. Окончательно омрачала окружающую картину разбитость машины. Стрелка спидометра мёртво лежала на боку невесть сколько. На ней мерно подпрыгивали высушенные какие-то букашки. Вместо других приборов зияли дыры с торчащими проводами. В бесстеколье вползал раскалённый воздух. Кроме лобового, об остальных стёклах, наверное, уже и не помнили. Странно, как эта машина ещё ездила? И, тем не менее, она ехала и увозила Константина к заветной мечте – Кара-Кумам.

– Далеко ещё?

Узбек прервал подвывание, замотал физиономией из стороны в сторону и заулыбался, преобразив лицо в медный таз, испачканный сажей бровей и глаз. «Хотел экзотики – получи», – сгримасничал в ответ Константин.

Ещё около часа они колесили, петляя по голой степи, когда впереди вычертился ломаной линией населённый пункт. «Не назад ли приехали?» – ухмыльнулся Константин.

– Селение? – показал он рукой водителю. В ответ узбек утвердительно закивал. – Мы туда едем? – не унимался Константин. Он уже начал беспокоиться: – Кара-Кумы там? В той стороне?

Узбек широко заулыбался, в этот раз показав белые, крепко сидящие мелкие зубы, и прошепелявил:

– Оазис!

Едва они заехали в узкие улочки, напевное подвывание шофёра-узбека отдалось далёким гнетущим эхом над всем Оазисом. Оно словно разлеталось, где-то там накапливалось, чтобы вернуться с угрожающей силой. Константин насторожился, вдавился в сиденье, косясь на водителя. Чем дальше они углублялись в хитросплетения человеческой лепнины, гул усиливался. Покружив между мазанками, с наглухо закрытыми, выкрашенными коричневой краской дверями, «уазик» ткнулся бампером в низенький дувал, преграждающий выезд на огромную площадь. Константин не поверил своим глазам. Площадь кишела бесчисленным народом. Даже если долго всматриваться, нельзя было уловить стройности людских потоков. С площади и вырывался этот гнетущий человеческий гул, нависая над всей округой. Только верблюды и ишаки, словно припаркованные автомобили, стояли в ряд по ту сторону дувала, привязанные к деревянному брусу. За многие годы просаленный, отполированный до блеска потными руками брус крючковато извивался над дувалом, своею грязной желтизной сливаясь с ним в один примитивный архитектурный ансамбль. Измученные жарой животные лениво вскинули морды, навострили уши, но увидев, по всему, знакомый «уазик», успокоились. Ишаки тут же задремали, а верблюды вздымали головы, оглядывались над толпой, тревожно осматривались и опускали свои морды, чтобы через время снова вынырнуть. «Откуда взялись все эти люди? И что они тут делают?» – удивлялся Константин, выбираясь из «уазика». Над толпой возвышалась выпаленная солнцем вывеска, с едва угадываемой когда-то красной надписью: «Колхозный базар». Наскоро попрощавшись с водителем, тот денег не взял, Константин сразу отказался от затеи пробраться через людское месиво. С рюкзаком сделать это было не реально. И он решил осмотреться по округе.