Луна дракона

Огромное тело, ушедшее в хаос,

Огромное лицо, что обратилось в ночь -

Зачем склоняться над бесформенным саваном,

Ища в архаичном облаке

Взгляд сильных властителей, света?

– Честертон.

Таверна на пристани представляла собой настоящий бедлам.

Великая гавань Посейдонии мрачно простиралась на юго-восток, но набережная

сияла яркими фонарями и факелами. Сегодня корабли заходили в порт, и эта

таверна, как и другие, гремела весельем и грубыми морскими ругательствами.

Кухонный дым и запах кунжута наполняли просторную низкую комнату, смешиваясь с

резким запахом вина. Сегодня вечером смуглые моряки юга устроили грандиозный

карнавал.

В нише в стене находилось изображение бога-покровителя залитых солнцем морей Посейдона. Было заметно, что перед тем, как хлебнуть ликер, почти каждый мужчина проливал одну-две капли на пол в направлении резного бога.

 Толстый человечек сидел в углу и что-то бормотал себе под нос. Маленькие глазки Ликона с некоторым отвращением осматривали таверну. Его кошелек, для разнообразия, был набит золотом; таким же был и кошелек Элака, его товарища по приключениям. И все же Элак предпочитал пить и распутничать в этой шумной, вонючей таверне, и это пристрастие наполняло Ликона раздражением и горечью. Он сплюнул, что-то пробормотал себе под нос и повернулся, чтобы посмотреть на Элака.

Худощавый авантюрист с волчьим лицом ссорился с морским капитаном, чье огромное мускулистое тело затмевало тело Элака. Между ними сидела трактирная девка, ее раскосые глаза лукаво наблюдали за мужчинами, польщенные оказанным ей вниманием.

Моряк Дриззар совершил ошибку, недооценив потенциальные возможности Элака. Он бросил алчный взгляд на девушку и решил овладеть ею, невзирая на прежние притязания Элака. При других обстоятельствах Элак, возможно, оставил бы раскосую девушку Дриззару, но слова капитана были оскорбительными. Поэтому Элак остался за столом, его взгляд был настороженным, а рапира расслабленно лежала в ножнах.

Он наблюдал за Дриззаром, отмечая загорелое, массивное лицо, густую темную бороду, морщинистый шрам, который тянулся от виска к челюсти, ослепляя мужчину на один серый глаз. И Ликон потребовал еще вина. Он знал, что скоро блеснет сталь.

Однако битва разразилась без предупреждения. Был опрокинут табурет, раздалась вспышка грубых ругательств, и меч Дриззара обнажился, пылая в свете лампы. Девка пронзительно закричала и убежала, не имея вкуса к кровопролитию, разве что на расстоянии.

 Элак по-кошачьи присел, его рапира неподвижно застыла в руке. В холодных глазах блеснул огонек злого смеха.

Дриззар сделал ложный выпад; его меч нанес предательски низкий удар, который выпотрошил бы Элака, если бы достиг цели. Но тело низкорослого мужчины быстрым плавным движением отклонилось в сторону; рапира сверкнула. Ее острие рассекло голову Дриззара.

 Они сражались молча. И это, больше, чем что-либо другое, дало Элаку представление о своем противнике. Лицо Дриззара было совершенно бесстрастным. Только шрам выделялся белым и отчетливым. Его ослепший глаз, казалось, ни в малейшей степени не мешал ему.

 Ликон ждал возможности вонзить свою сталь в спину Дриззара. Элак бы этого не одобрил, он знал, но Ликон был реалистом.

 Сандалия Элака поскользнулась в луже пролитого ликера, и он отчаянно бросился в сторону, пытаясь восстановить равновесие. Ему это не удалось. Хлещущий меч Дриззара выбил рапиру из его руки, и Элак упал, сильно ударившись головой о перевернутый табурет.