Останься со мной

– Детка, ты готова? – слышу голос Андрея, а сама не могу перестать массировать кожу головы.

Боль… невыносимая, распирающая. Она оказалась такой внезапной и сильной, что я не в состоянии ему ответить сразу, просто молчу, слыша его шаги за дверью.

Муж заходит в ванную, где я до этого наносила макияж и вижу в зеркало, чуть приоткрыв глаза, даже чувствую его недовольство.

– Серьезно, Ви? – смотрит на запястье, где красуются его любимые часы, которые я подарила ему четыре года назад.

– Прости, родной, – даже говорить тяжело, язык словно распух у меня во рту. – Я сейчас. Просто…

– Просто это важный для меня вечер, а тебе плевать.

Срывается, как бывает часто в последнее время.

– Да нет же, голова внезапно стала болеть. Прямо бьет в затылок и… – пытаюсь объяснить, но все, что его сейчас волнует – это вечер в книжном издательстве.

– Виорика, наше такси приедет через три минуты.

Превозмогая боль опускаю руки и тянусь к аптечке. Запиваю обезболивающее водой и улыбаюсь ему.

– Я же говорила, что это просто внезапный болевой импульс и он пройдет.

Мои ладони потеют.

– Напугала, – обхватывает меня за талию и целует, а я ощущаю, что долго так не протяну, если таблетка не подействует в скором времени.

– Поехали?

– Ага.

Сплетаем пальцы рук и выходим из квартиры.

По дороге на вечер, Андрей, не умолкая, рассказывает, насколько важно ему сегодня насытиться атмосферой. Чтобы новая книга, которую он мечтает, начать в скором времени стала его вторым триумфом в мире печатных изданий, как четыре года назад первая.

Я помню, как сейчас, когда он попал в бестселлеры, безызвестный автор. Он просто ворвался и заявил о себе на всю страну. Такое удавалось мало кому, но он смог. Проходя сквозь жесткую критику и чеканя себя, закаляя, мой любимый выстоял и по праву заслужил свою славу.

А я уж и словами не могу выразить своего восхищения и гордости за мужа.

Правда потом, слава стала угасать, а те, кто полюбил своего автора, стали требовать новую книгу. Это разумно.

Издатели начали намекать на время, что в скором времени публика воздвигнет на пьедестал другого писателя и про него вовсе вспоминать не будут.

Время шло, а белые вордовские листы оставались чистыми.

Я пыталась поддерживать Андрея как могла, по-своему, по-женски. Но зачастую становилась лишь раздражительным элементом. Это обижало, но я хотела быть терпеливой. Показать, как сильно я его люблю, и что всегда буду рядом.

Он понимал, что перегибает палку. Извинялся.

Между нами, то воцарялась совершенная идиллия, то абсолютно красноречивое молчание.

Он часто повторял: «Я чувствую… Скоро меня пронзит идеей. Вот увидишь, милая».

«Не сомневаюсь родной», – отвечала я и верила, что так произойдет. Если не сегодня, то завтра обязательно.

Это действительно ощущалось в каждом дыхании. Словно еще один вздох до идеи. Миллиметр и она ворвется, пронзая собой его насквозь.

Но затишье оказалось длительным. И я видела, как он порой сдается. Его сильно ранили новые имена, которые выходили из тьмы безызвестности как когда-то он. И я боялась, что он однажды уйдет в эту тень самостоятельно.

Приехали к семи на место празднования. Сегодня юбилей крупного и весомого издательства. Вылезли из машины и тут же попали в обзор его менеджера.

– Андрей, Виорика, рада вас видеть. Отлично выглядите.