Все жанры Все авторы
Отмена рабства. Анти-Ахматова-2 - Тамара Катаева

Отмена рабства. Анти-Ахматова-2

Страниц

250

Год

2011

Тамара Катаева - талантливый писатель, чьи произведения вызывают живой интерес у читателей. Ее литературная карьера началась с ошеломляющей книги "Анти-Ахматовая", которая стала настоящей сенсацией в последние годы. В ней автор задает непростые вопросы и провоцирует критическое мышление, вызывая активное обсуждение в литературных кругах.

Следующая работа Тамары Катаевой - книга "Другой Пастернак". В этом произведении писательница проникает в глубины семейной жизни великого поэта, позволяя читателю узнать его личные переживания и мотивы. Книга написана с таким страстным изощрением, что она притягивает внимание даже самых искушенных читателей.

Неожиданным произведением Тамары Катаевой стал этюд под названием "Пушкин. Ревность". В нем автор исследует сложную тему ревности в жизни великого русского поэта. Книга заставляет задуматься о природе чувства ревности и его последствиях.

И вот теперь перед нами новое произведение Тамары Катаевой. Название книги само по себе говорит о главной теме ее работы - противостоянии привязанности к добровольному рабству. Автор вновь вызывает интерес и затягивает читателя в свой уникальный мир искусства и размышлений. Каждая страница книги наполнена глубиной мысли и страстными эмоциями, которые не оставят никого равнодушным.

Тамара Катаева - неповторимый литературный гений, привносящий свежие идеи и оригинальный подход в мир слов. Ее произведения заслуживают внимания и чтения, ведь они открывают новые горизонты знаний и позволяют погрузиться в уникальную атмосферу литературы.

Читать бесплатно онлайн Отмена рабства. Анти-Ахматова-2 - Тамара Катаева

Вступление

Немного о второй книге.


О задаче:

…она [Анна Ахматова] – один из последних монументальных памятников эпохи советского ампира, последних авторитетных голосов, взывающих о постмодерной де– и ремифологизации.

А.К. Жолковский. В минус первом и минус втором зеркале. Стр. 268

О методе:

…не всегда нужны новые архивные находки, а бывает достаточно посмотреть критическим непредубежденным взглядом на традиционные комментарии.

А. Ахматова. Т. 6. Стр. 288

О предмете:

Вен<едикт> Ерофеев был антисемит. Об этом сказали Лотману, который им восхищался. Лотман ответил: «Интимной жизнью писателей я не интересуюсь».

М. Гаспаров. Записи и выписки. Стр. 136

Вот и я не интересуюсь: ни характером Анны Ахматовой, ни ее личной жизнью, ни ее недостатками и маниями, ни невеликостью таланта – ничем. Я просто не заметила бы ничего этого, Анна Ахматова вне круга моих интересов – если б ее трюк с манипулированием общественным сознанием не удался.


О главном:

О том, что не лучше ли оставить поэту (Анна Ахматова произносила пуэту, произнесем мысленно и мы так) поэтово, – о поэзии Ахматовой.


О ранней любовной:

«Лирический круг Ахматовой <…> очень мал. Он охватывает самое поэтессу, неизвестного, в котелке или со шпорами, и непременно Бога – без особых примет. Это очень удобное и портативное третье лицо, вполне комнатного воспитания, друг дома, выполняющий время от времени обязанности врача по женским недомоганиям.

Л. Троцкий. Внеоктябрьская литература (1922 год). Материалы П.Н. Лукницкого. Стр. 191

О той, перед которой все должны склонять головы:

А что, если ахматовский «Реквием» – такие же слабые стихи, как «Слава миру»?

М. Гаспаров. Записи и выписки. Стр. 42

О великой, о том, что не хлыстик и перчатки, – о поздней Ахматовой:

Все прекрасно, а вообще – «ти-ти-ти», а что – неизвестно.

О.В. Ивинская. Годы с Борисом Пастернаком. В плену времени. Стр 173–174

Ее вовсе не нужно сбрасывать с корабля современности или тем более с корабля прошедшего. Просто можно назвать все как есть, своими словами – и после этого относиться к ней кто как хочет.

«Управлял» гимназиею Вишневский <…> со времени получения им чина «действительный статский советник» никто не смел называть его иначе чем «ваше превосходительство» и в третьем лице, заочно, «генерал». Но он был, конечно, статский. Он действительно «управлял» гимназиею, т. е. по русскому нехитрому обыкновению он «кричал» в ней и на нее и вообще делал так, что все «боялись» в ней, и боялись именно его. <…> Боялись долго; боялись все, пока некоторые (сперва учителя и наш милый образованный инспектор Ауновский) не стали чуть-чуть, незаметно, про себя, улыбаться. Так чуть-чуть, неуловимо, субъективно. <…> От учительского персонала она передалась в старшие ряды учеников и стала по ярусам спускаться ниже и ко 2-му году моего пребывания здесь захватила даже нас, третьеклассников (т. е. человек пять в третьем классе). Улыбка разнообразилась по темпераментам и склонностям ума, переходя в сарказм, хохот или угрюмое, желчное отрицание. Всего было, всякие были. В. Розанов. Русский Нил. Стр. 363

Смеялись над директорами гимназий. Посмеются и над Анной Андреевной Ахматовой.

Люди

Не рассуждать!

Начиналось не нами и не вчера.

Алексей Толстой <…> вместе с Волошиным примется за пьесу, где будут выведены Ахматова и Гумилев. <…> Поэтесса Елена Грацианова сознательно создает себе репутацию «фантастической женщины» и femme fatale, оставаясь при этом холодной, как лед. Антиэротичная Елена соблазняет людей, чтобы воспользоваться ими для литературного или социального успеха. Ее мечта – слава, пусть дурная, лишь бы стать над другими, хоть на час. Интересно, что она диктует влюбленному в нее критику слова похвальной статьи. Эта страсть к тотальному контролю своего литературного и публичного имиджа также вполне вписывается в гипотезу о портретности или, вернее, памфлетности пьесы Толстого.

Вам может понравиться: