Гибернация

24.5 %

Скорее всего, каждому ребёнку кажется, что он особенный. Смерти нет, всё будет хорошо, миром правит добро. Некоторым везёт больше, и они максимально долго не снимают эти розовые очки, другим же везёт меньше, и эти очки жизнь разбивает им прямо на лице. В конце концов хорошо, если хотя бы глаза останутся целы.

Лично у меня все эти мысли довольно рано стали вызывать внутреннюю тревогу и недоверие. Постоянно в голове вертелись вопросы, на которые я не получал ответов ни от родителей, ни от воспитателей, ни даже от телевизора. Постепенно становилось понятно, что что-то здесь не так.

Я, вроде, не перенёс никаких особенных потрясений в первые годы жизни, насколько я, конечно, помню. Говорят, что при анализе личности очень важно самое первое воспоминание, которое ты только можешь вспомнить. Первое, что помню я – это то, как я, совсем ещё младенец, сижу на кровати рядом с бабушкой и играю картонными кубиками с буквами. Хрен знает, как это интерпретировать, может, как оправдание своей графомании?

А потом, в оправдание одиночества,

Верил в сны и даже в пророчества…

Если говорить о среде, меня взрастившей, то я бы отметил здесь важную роль телевидения. Происходящие в моей стране, да и в мире в целом, события, которые пришлись на моё раннее детство, транслируемые посредством телевизора, производили на детскую психику не самые лучшие воздействия, но, с другой стороны, помогли сформировать критическое отношение к миру. Имеющий уши да услышит, имеющий телевизор да снимет розовые очки ещё сидя на горшке.

Следующий фактор, повлиявший на вышеупомянутое скептическое отношение к миру, который, по-моему, наряду с тревожным историческим периодом, основной – это пьянство отца. Довольно рано меня стали беспокоить довольно субъективные, но для меня очень важные вопросы: не напьется ли сегодня папка, будет ли очередной скандала на этой почве, обидит ли он мамку, смогу ли я ей помочь. Естественно, глядя на его регулярные пьяные выходки, я думал, что никогда не притронусь ни к спиртному, ни к сигаретам. Немного позже я понял, что, зарекаться, конечно, не стоило.

В начальных классах школы, заработала на полную мощность такая штука, как физиология. Если в детском саду были какие-то намёки на романтические отношения, то сейчас назревало что-то другое, более хищное и серьёзное. В садике я был влюблён в девочку, даже назначал через её подруг свидания. Но влюблённость пошла ко дну, что твой Джером Муди, когда я узнал, что папа моей пассии – милиционер. Не знаю, откуда в таком нежном возрасте такое негативное отношение к милиции: то ли от отца, то ли у нас какой-то очень своеобразный МЕНТалитет.

В школе стал узнавать о сексе по крупицам из всех возможных источников. Естественно, большинство информации было фейковой. Например, долго не утихали споры о том, как расположена в женской промежности вагина: вертикально или горизонтально, и о том, как должен стоять член: прямо или вверх. Забавным было отношение к гомосексуальным связям: мы думали два мужика тыкают друг друга членом в член.

Много позже я узнал, что в тот период начало просыпаться моё либидо. Ужасно хотелось трахнуть (ах сколько смеха вызывало это слово) какую-нибудь симпатичную (необязательно) сверстницу. Со временем сверстницы почему-то трансформировались в молодых женщин. Отдельная тема – симпатичные молоденькие учительницы. Сколько впоследствии было пролито мной спермы, благодаря сладким фантазиями касательно их.