Повести Сандры Ливайн и другие рассказы

Автор

Страниц

Год

2013

Александр Кабаков - известный российский писатель, журналист и прозаик, автор нескольких интересных и захватывающих романов, таких как "Все поправимо" и "Последний герой". Его стиль письма уникален и привлекает внимание читателей своей оригинальностью и глубиной. Однако, помимо своих собственных произведений, Кабаков создал еще одного замечательного литературного персонажа, который радует читателей своими увлекательными детективными историями – Сандра Ливайн.

Сандра Ливайн – это плод воображения Александра Кабакова, автора, который чудесным образом оживляет своих персонажей на страницах его произведений. Хотя Сандра Ливайн существует только на бумаге, она является такой же реальной и увлекательной, как и все остальные герои, придуманные Кабаковым.

В книге рассказов "Московские сказки", Александр Кабаков неожиданно включил несколько детективных историй от имени Сандры Ливайн. Обычно прозаики ограничены одним жанром, но Кабаков решил разнообразить свою творческую палитру, внедрив в книгу истории с элементами детектива. Он уверен, что детективы Сандры Ливайн и все другие фантазии, которые он создает на разные темы, являются лишь двумя сторонами одного мира – его литературного мира, где каждый герой имеет свою уникальную историю.

Таким образом, Александр Кабаков проявляет свою творческую гениальность и нестандартный подход к литературе, предоставляя читателям возможность окунуться в разные жанры и оценить уникальность его созданных персонажей. Книга "Московские сказки" станет настоящим литературным путешествием, где каждая страничка будет интересна и захватывающа для читателей любого возраста.

Читать бесплатно онлайн Повести Сандры Ливайн и другие рассказы - Александр Кабаков

Убежище

Шоссе летело в небо. Облака в небе вроде бы медленно плыли, но в то же время стремительно неслись, непрерывно меняя форму и цвет. Это был настоящий театр: отвернись на минуту – прозеваешь самое важное.

* * *

В начале семидесятых его ровесники дружно пошли из младших научных сотрудников и старших инженеров в смотрители лифтов, истопники, сторожа автостоянок и стройплощадок, просто в тунеядцы с фиктивными справками о трудоустройстве, полученными от знакомого маленького начальника в обмен на зачитанную до дыр тамиздатскую «Лолиту» или на запиленного «Сержанта Пеппера». И садились писать заведомо непроходной великий роман или покрывали холсты гениальными беспредметными разводами либо вполне конкретными беспощадными прозрениями – страшными рожами современников и мрачными пейзажами страны… Пили портвейны «Кавказ» и «Агдам», по ночам в подвалах или доведенных до состояния свалок квартирах бренчали на гитарах и пели всякую самодельную безвредную диссидентщину…

А он боялся. Вернее, не то чтобы боялся, хотя и боялся тоже, но, главное, принципиально отвергал этот путь напыщенного безделья и безосновательной веры в собственную незаурядность. Впрочем, в компании ходил, пил тот же портвейн – предпочитая водку, но было неловко выделяться – и беседовал о свободном искусстве, проклинал державшую всех приличных людей за горло власть. Относительно власти был согласен полностью, хотя основания для нелюбви к ней у него были несколько другие, чем у друзей, что же касается ценности свободного искусства, то на этот счет сильно сомневался, рассматривая стоявшую пачками вдоль стен живопись на подрамниках и слушая чтение глав очередной нетленки.

Однажды из-за этих его сомнений произошла драка.

Провожали по израильской визе в Вену – а потом, конечно, в Нью-Йорк, в рай современной культуры! – одного неудачливого выпускника Суриковки, тихо, не скандаля в приемной Верховного Совета, отработавшего водителем троллейбуса весь срок, пока положенное отъезжантам мучение не кончилось, и завтра улетавшего на волю. С собою художник собирался везти холсты, наскоро загрунтованные поверх собственного сюрреализма и халтурно, в три дня скрытые под кривыми китчевыми портретами родственников. Грунтовали общими силами, а портреты писал сам отъезжающий – с довоенных фотографий девушек в беретиках и мужчин в полувоенных кителях. Должно было сойти за семейные реликвии, а уж на свободе предстояло чепуху смыть и сразу устроить сенсационную выставку где-нибудь в Сохо, о, Сохо! Однако в Третьяковке хмурая тетка-эксперт, явно гэбэшной внешности, с ненавистью глядя на мошенника, припечатала на обратные стороны всех картин потрясающую формулировку: «Художественной ценности не представляет, вывозу не подлежит». Таким образом, автор не мог претендовать ни на транспортировку своих шедевров за границы социалистической Родины, давшей ему счастливое детство и бесплатное образование, ни на продажу этих же шедевров какой-нибудь отечественной организации, хотя бы самому захудалому дворцу культуры – художественной ценности не представляет… Словом, провожающие разобрали жутковатые портреты по рукам до лучших времен – может, удастся через западных дипломатов передать. А те холсты, которые остались невостребованными, спьяну и в пылу злобы на власть художник изрезал, вынес во двор и кинул в вечно тлевшую помойку, еще плеснув туда для надежности растворителя.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: