Кандалы

Если нет в объятиях радости, прочь из тех объятий!

Они становятся кандалами.

Олесь Бердник "Звездный корсар"

(Внимание! Действие повести происходит в 1998 году!)

I

Риск, которому она ежеминутно себя подвергает,

Сравним, разве что, с курением в постели…

Е. Герасимов

"…Послушай… Послушай… – тихо шептал ей ветер. – Слышишь их голоса?"

   Она задумчиво затянулась и выпустила клубы густого дыма, посматривая устало и как-то игриво на светящийся в наступающих сумерках окурок. Жар сигареты чувствовали её глаза и кончики пальцев. Перед её взором возник яркий слепящий пламень, заставив слезу появиться в уголке глаза. Ей пели существа, горящие в этом огне, с голосами, разрывающими ткань.

   "…Смотри… Смотри… – шептал ветер. – Это твои дети. Ты не одна, ты – мать!"

   Искры, теплые искры, холодные руки матери не согреть. Жёлтые пальцы матери – не лучшая картинка, въевшаяся в память ребенка.

   Она странно усмехнулась одной стороной губ и снова затянулась. Ветер дунул сильнее и разбросал локоны её длинных светлых волос. Мурашки пробежали по коже, вызвав приятную дрожь. Она почти сомкнула веки, медленно выпустила из легких дым и укуталась в его нечёткое пальто.

– Ой, девушка, извините, – вырвал её из грез какой-то парень. – Я вас не заметил – свет в глаза ударил.

– Сильно ударил? – осведомилась она.

– По сравнению с вашим взглядом – только пощекотал, – полушутя-полусерьёзно ответил он.

– И чем же это я тебя ударила? – спросила она безразличным тоном, глядя в его глаза.

– Своей болью, – ответил он, пытливо всматриваясь в ее черты лица, ускользающие от него вместе с клубами дыма. – Как тебя зовут?

– Лена.

– А меня – Олег, – он присел на корточки рядом. – Если ты не против, я проведу тебя домой после концерта.

– Знаешь, у меня нет дома. И вообще, я пришла не на концерт, а "выхватить" от одних "чертей".

– Кто же эти люди, которые хотят поднять руку на девушку?

– Знаешь, ты лучше не вмешивайся – тут свои "расклады". Мне с "барыгами" надо "перетереть". Я на "Карусели" "винтом" "банчила", цену им сбивала. Они предупредили раз, другой, "отбуцали" разок – видишь синяк на правой скуле? Еще на ребрах есть синяки. А мне жить-то надо, двигаться чем-то надо. Так что, Олег, лучше оставь меня одну – они сейчас придут.

– Слушай, Лена, это же не дело! Они тебя опять "отгупают", ты опять пойдешь на "Карусель".

– А что делать? Ну что мне делать, Олег? Я пробовала устроиться на работу – без паспорта, без прописки не берут. А где мне прописаться, если я дома уже несколько месяцев не была? Я сейчас одна, совсем одна. Я ушла из своей толпы – знаешь, как бывает, когда одна девушка и шесть или семь парней, которые "ширнутся" или напьются и лезут всей толпой джинсы стягивать. А потом "оклимаются" – "Ленка, сестренка, все нормально! Ну, ты просто классная девчонка, а под "винтом" так "трахаться" хочется!" Спасибо, хватит с меня. Если бы не банчила, а нашла себе нормальную работу – хоть сто гривен в месяц – я бы не двигалась, бросила. А когда по рукам товар ходит – не могу, ломаюсь. Чтобы заглушить боль и одиночество…

– Знаешь, у меня есть стихотворение – "Злой город", и в нем есть такие строчки:

Где-то, среди мусора, выживет цветок.

Маленький и аленький в немой тюрьме,

Что когда-то во сне я подарил тебе…

– Это правда твои стихи? – спросила она, и её глаза на миг блеснули, отчего ему стало тепло.