Петербургские романтические новеллы

© Людмила Ив, 2024

© Интернациональный Союз писателей, 2024

Был первый день зимы. Ветер, не до конца освободившийся от осенней хандры, то уныло вздыхал поверх вечерних фонарей, сбивая лёгкий ритм падающего снега, то едва слышно шуршал обнажёнными ветками деревьев и кустов. Но вдруг ни с того ни с сего сорвался, взвизгнув как оглашенный, и так же внезапно стих, уснул, растянувшись по льду Фонтанки. В это самое время герой нашего рассказа, студент, полгода назад приехавший из небольшого городка под Екатеринбургом, спешил на почту за бандеролью…

Здесь автор, как говорится, обмакнув перо в чернильницу, задумался. Тёмно-фиолетовая капля угрожающе повисла над листом. А что, если читатель не поверит в то, что всё произошедшее с героем – истинная правда, и скажет: «Нет, такого никак не могло быть, это чистой воды вымысел!»? Тогда не лучше ли будет просто взять и повторить за главным героем его историю и не мудрствуя лукаво отдать на суд читающей публики?! Пожалуй, именно так автор и поступит, пока на листе нет ещё ни одной кляксы.

Итак, вот эта история, приключившаяся с нашим героем, рассказанная им самим и пересказанная автором…

Я стоял в очереди вот уже минут десять, изнурённый спёртым воздухом тоскливого ожидания. То и дело гремели входные двери, зудел ксерокс, жужжали кассовые аппараты, бесшумно прилипали к конвертам марки. Голоса сливались в беспорядочный поток отдельных звуков, как в симфоническом оркестре, где каждый настраивает свой инструмент. Мой взгляд лениво перемещался от точки к точке, обрамляя части существующего пространства в геометрические фигуры, и вот уже всё вокруг было успешно поделено на зоны, весь этот мир тружеников и страждущих состоял из десятков различных форм. Формы, как в калейдоскопе, цепляясь неровными краями, создавали иллюзию новых, ещё более невозможных и странных, форм, у которых не было ни конца ни края.

Спустя ещё несколько томительных минут в игре времени и мысли мне показалось, что я начинаю сходить с ума: засыпаю и вижу люминесцирующие в ночи длинные коридоры незнакомых улиц, дома с полками вместо окон, маленькие пирамиды сугробов вдоль асфальтовых плинтусов, под ногами схрущивается, а на языке тает пористый снег, как шоколадная плитка «Воздушный» производства фабрики «Покров». Вдоль плотно утрамбованного сугроба тянется ряд голов и плеч, ушей, шапок, платков, а ближе всех – лисий воротник вокруг лошадиной шеи и уши с гранатовыми ядрышками в золотой оправе. На фоне многополочных окон, заставленных иллюстративной рассадой для огородников, витает надпись «отдел доставки». На краю балкона блестит золотое со стразом кольцо, ввинченное в балюстраду, словно гайка в водосточный болт.

Мой любопытствующий глаз плотнее примкнул к свёрнутому в трубочку журналу. В бумажном объективе из клубов белого дыма громоздились одни за другими красочные обложки, календари и открытки. От скуки я усерднее прижал глаз к волшебному окуляру и, словно капитан, наблюдал за меняющимся горизонтом. Но вдруг среди всей этой суеты и какофонии передо мной возникло прекрасное видение – девушка с ангельским выражением лица, а все эти головы, плечи и воротники каждую минуту что-то громко и нетерпеливо от неё требовали.

Очарованный, я стал наблюдать за девушкой. Как пылкий сарацин-завоеватель, я не сводил с неё глаз, что становилось неудобством даже для меня. Тогда я стал хитрить, периодически изучать канцелярию, усыпанную ценниками. Один раз только скользнула она взглядом вдоль очереди, задев край моего плеча. Её выразительные глаза были одинаково приветливы ко всем. Но я был рад, почти счастлив и испытал невероятное удовольствие от стояния в очереди. Справа от её локтя лежали белоснежные конверты, ровные, идеальные, как упаковки с таблетками в медицинском кабинете. Мой взгляд поплыл по её рукам. Это были руки пианистки, изящные, с тонкими запястьями. С какой томительной нежностью открывали они согнутые квитанции, извещения, переводы; пальцы легко и быстро касались клавиатуры, словно исполняли магический танец древних инков. Я представил себе нежную тихоокеанскую ночь, шелест пальм, одинокие всплески солёной воды о прибрежные камни и эту девушку, доверившую мне свои тёплые руки, которые я слегка пожимал в своих ладонях, поглаживая неокольцованный безымянный палец.