Воплощение XX – XXI. Проза XXI века

Кочует балаган с дороги на дорогу, и маленький орган один мотив ведёт. Задумчивый чудак, прекрасный и убогий, смахнув слезу на фрак, степной цветок сорвёт. История, которая никогда не начиналась, потому что никогда не заканчивалась. Душа в смятенье мается, как мученик в аду: «Ах, маятник качается, куда я упаду?!»

Странно и непривычно – в теле земном жизнь познавать. Часы запущены. Открылся жизненный путь. Пройдёшь его, как-нибудь, иль мир удивишь, необычно? Купайся в море любви. В ванночке детской плыви и счастью в ответ улыбайся…

В ночь сотворения твоего мира земные часы отстукивают вечный вопрос к новорождённой душе: «Кто ты, кто ты, кто ты?..»

На стене, рядом с детской кроваткой, висит старинный ковёр с причудливыми узорами. А в лабиринтах старого ковра растёт трава, и ласточки летают. Дремучий бор тропою тайною влечёт. Узоры на ковре изображают: маленьких оленей, собачек, медвежат. На нарисованных кувшинках живые капельки росы дрожат. Всмотрись в него и окажись внутри, стань частью заколдованного леса. И вот уж ты – волшебная принцесса, но ничего оттуда не бери!

Был Сокольнический двор в тополях и клёнах. Воробьиный дружный хор в зарослях зелёных. Робки первые шаги, лестница крутая. Осторожно, не беги! Ребятишек стая… Старый дом – сила рода. Вспоминаю всегда. Там любовь и свобода, золотые года!

Пожарная каланча – знаковое место возле станции метро Сокольники. В годы моего детства она была красного цвета. Мы гуляли от девятой Сокольнической, до каланчи и обратно. Улица казалась бесконечно длинной, и каланча Змеем Горынычем краснела из далека. Летними вечерами, когда солнце близилось к закату, его не жаркие уже лучи падали на каланчу, отражались на соседних домах, и казалось, что полыхает пожар. Я смотрела вдаль, на этот огонь, и на душе становилось тревожно.

В три года я запомнила наш старый деревянный дом в три-четыре этажа. В подъезде пахло кошками и землёй, особенно весной. Весенний запах земли под клёнами у дома. Я вскапывала её детским совочком, лепя «куличи». Крутая лестница, фигурно изворачиваясь, вела вверх, и я карабкалась по ней на четвереньках, а потом стучала в дверь ногой, потому что до звонка не доставала.

В квартире было много комнат и жили в ней, почему-то, в основном наши родственники, за исключением вредной бабки Варвары и дяди Вани Суворова. Дядя Ваня каждое утро приносил мне яблочко с росинкой. Почему-то, я прозвала его Мишка-Медведь. А бабка Варвара, словно сошедшая со страниц детских книжек Баба Яга, вполне соответствовала своему образу. Классическая коммунальная вредительница, когда ребята играли в огромном коридоре, живенько открывала на кухне форточку. Мелкие пакости Варвары вызывали громкие скандалы – Баба Яга, она и в коммуналке Баба Яга.