Из дыма, солнца, водки и конфет

Дизайнер обложки Анастасия Мовчан

© Игорь Ильин, 2021

© Анастасия Мовчан, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0055-4620-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мне нравится выражение «дать тесту отдохнуть». Иногда на 30 минут, иногда на час тесто, например, для пасты или пельменей откладывается (никогда не в холодильник), чтобы клейковина, которая есть в муке, немного набухла. Это нужно для того, чтобы тесто не собиралось при раскатывании обратно в комок. Во время отдыха тесто лишается внутреннего напряжения и как будто расслабляется. Белок пшеницы впитывает влагу и тесто становится эластичным.

То же самое происходит и с текстом. (Всего одна буква разницы.) Тексту надо дать отдохнуть. Тогда ты увидишь в нем все необходимые связки, которые там уже есть, но ты сперва их не заметил. А что-то окажется лишним. (На этом связь текста и теста прерывается: в тесте ничего лишнего нет, оно однородно.)

Так пишет свой текст слушатель Школы «Пишем на крыше», где я веду уже третий сезон несколько семинаров и читаю лекции по российской поэзии XX—XXI вв. Школа «Пишем на крыше» организована журналом «Вопросы литературы» и Национальным фондом поддержки правообладателей, а автора текста зовут Игорь Ильин. Он пишет сложный текст, он научился их писать: текст растет, звучит в разные стороны, обрастает курсивами, ныряет в кроличьи норы, опять выбирается.

Я очень горжусь Ильиным. Это человек примерно моего возраста, который писал очень традиционные, закрытые, как будто спрятанные, обычные рифмованные стихи, в которых совсем не было воздуха: все форточки закрыты, всё как надо, поэтому всё мертво.

И вдруг после нескольких занятий (когда я без зла пошутил над ним: я вообще люблю подтрунивать над приятными мне людьми), он прочитал нам всем свой новый текст.

Сказать, что мы обалдели, это ничего не сказать.

Там было что-то даже немногое стыдное. Так всегда происходит, когда ты делаешь первый неотвратимый шаг, прыгаешь в люк с парашютом: его занесло. Но текст был живым и настоящим. Он даже заплакал, когда его читал. (Я и это потом ему вспоминал, подсмеивался.)

Этот текст, который я сейчас цитирую, не тот, первый, этот он уже летит со своим парашютом над головой и видит, куда летит. Тот же был – прыжком непонятно куда. И я ничего не мог ему в тот раз сказать, кроме «это очень круто». А сейчас говорю: «Игорь, а вот тут вам надо дать тексту отдохнуть. Вы чего-то его стали слишком мять, а он не мнется, стягивается в комок. Он что-то хочет вам сказать, а вы мешаете. Дайте ему отдохнуть».