Дедушка

Глава 1

Дедушка умирал. Вроде он и не такой старый был, всего 66 лет, и до последних дней держался молодцом – его физической форме могли многие двадцатилетние деревенские парни позавидовать. Значит, подошло время переезжать на тот свет, ничего не поделаешь. Жил Игнат Петрович, так звали деда, в деревне Ножницы, в шестидесяти километрах от Москвы. Его собственный дом стоял на отшибе – отдельно ото всех остальных деревенских строений. Дед Игнат любил уединение и не терпел людской суеты, да и людей тоже он не любил. В свою очередь соседи отвечали ему тем же. Ещё бы, ведь о деде моей жены шла дурная слава чёрного колдуна невероятной силы. Естественно, я во всю эту мистическую чушь не верил. По мне, так он походил просто на злобного безграмотного мужика, озабоченного ненавистью ко всему миру. Мизантроп и куркуль. Вот таким родственничком наградил я сам себя, женившись на моей ненаглядной и обожаемой. Единственным человеком, к кому он относился сносно (хорошо, чего греха таить) была его внучка, то есть – моя жена Настя.

В гостях у деда жены за все семь лет брака я был всего два раза. А он и сам не горел желанием увидеться, во всяком случае, со мной. Он и на нашу свадьбу не явился. Считаю, оно и к лучшему. А то сидел бы там, где-нибудь в углу, кустистыми бровями шевеля, гостей смущал. И всё же, несмотря на всю свою нелюдимость, к Насте он питал особую нежность, если можно назвать нежностью его постоянные поглаживания внучки по её головушке. Я их – эти странные ласки – сам лично ни раз наблюдал, и всякий раз меня передёргивало. Представьте себе: здоровый, лысый, с нечёсаной бородой (волосы спутанные, чёрные с жёлтыми прядями) мужчина, с выдвинутой вперёд челюстью пещерного людоеда и грубым, морщинистым лицом, искажённым непонятной гримасой, отчаянно пучил глаза и всей пятернёй скрюченных в грабли пальцев, длинной чуть ли не с лапы камчатского краба, скрёб голову моей жене, а та глупо улыбалась.

Насте же поведение её деда не казалось странным или экстравагантным, она в нём ничего такого необычного не усматривала. Она не восторгалась дедом (и на том спасибо), но, говоря о нем, всегда понижала голос, даже находясь у нас дома, будто боялась, что дед, чем-то недовольный, задетый её словами, вылезет из-под нашей кровати и, хмуря брови, стуча костылём (хотя у него никогда не было костыля) пойдёт ей выговаривать – её наказывать. Чепуха, но лишний раз заводить разговор об Игнате Петровиче Настя не желала. Вообще всячески избегала любых тем, касающихся её зловещего родственничка.

Чего я никак не мог понять – на какие это средства выстроил себе такой роскошный особняк дед Игнат. Во всяком случае – не на пенсию. Его дом мало походил на замшелую избушку на курьих ножках. Одного тёмно-бордового глазированного кирпича на дом пошло на сумму не менее нескольких лямов. Башня его цитадели вырастала из чёрной, словно вытоптанной тысячами ног парнокопытных (и обязательно рогатых) животных, земли колом-обелиском, уходящим прямо в пасмурное небо. Таким я запомнил логово Игната. Последние два раза мы приезжали к нему в гости не так давно осенью – в октябре. Вот у меня в голове и зависла такая выпуклая картинка. Дом в виде египетского обелиска с узкими зарешеченными бойницами окон и с единственным жителем внутри в виде лысого, бородатого, высокого старика. Такие образы невольно давали обильную пищу для очага моей фантазии.