Шрамография. Послесвечение

Пролог

«Мы не умираем сразу. Сначала нас убивают по частям.»

Лёва не пишет. Он выдавливает буквы из пустоты, оставшейся после неё. Каждое слово – это осколок зеркала, в котором он всё ещё надеется увидеть её отражение.

Вера не ушла. Она растворилась – в несмытых чашках, в трещинах на потолке, в автоответчике, который до сих пор хранит её голос: *«Оставьте сообщение после сигнала»*.

Это не история любви.

Это – протокол вскрытия.

Где:

– Свидетели: пыль на её тумбочке, недокуренные сигареты, тишина в 3:14 ночи

– Орудия: её последнее «люблю», его неотправленные письма, время, которое не лечит

– Приговор: два сердца, которые продолжают биться врозь, хотя одно уже похоронило другое

Они думали, что любовь – это навсегда.

Навсегда оказалось короче, чем они предполагали.

-–

*«Исповедь №0» начинается на следующей странице.

Переверните – если осмелитесь.*

/.

исповедь №0.

полночь.

я пишу это не для тебя. я пишу это для того парня, которым был когда-то – того, что верил в волшебство первых снегов, в нежность утреннего кофе, в то, что чужие пальцы могут запомнить твои шрамы как дорогую карту.

но сейчас —

я сижу в квартире, где каждый угол кричит о ней. вот диван, где она засыпала под мои глупые истории. вот плита, где она учила меня готовить пасту (я так и не научился). вот зеркало, в котором в последний раз отразились её глаза – мокрые, преданные, уходящие.

я не бил посуду. не рвал фотографии. не проклинал её уход.

я просто… перестал замечать, как дни сливаются в один сплошной «потом».

а потом —

я нашёл её блокнот. тот самый, с кожаной обложкой, который она всегда прятала. и там, между списком покупок и стихами, которые я ей читал, строчка:

«боюсь, что когда-нибудь он проснётся и поймёт – я украла у него слишком много неба».

и вот тогда я разревелся. не из-за неё. а из-за себя – из-за того, что позволил ей унести столько света, даже не заметив, как сам стал тенью.

p.s.

я до сих пор просыпаюсь в 4 утра и наливаю в чашку кофе – её порцию. стоит. остывает.

p.p.s.

если ты читаешь это и думаешь: «какая банальная история» – поздравляю. ты ещё не знаешь, как пахнет предательство, когда предателем становишься ты сам.

p.p.p.s.

(но я всё ещё верю, что однажды кто-то разбудит во мне того парня, что умел любить без остатка. и тогда, может быть, я снова научусь дышать).

/.

(это не текст. это открытая рана, завернутая в буквы. не трогай – больно.)

/.

исповедь №1.

три часа ночи.

я не помню, когда в последний раз смотрел на звёзды. не через экран, не через смог городских огней, а так – запрокинув голову и чувствуя, как горизонт перестаёт существовать.

сегодня попробовал. вышел на балкон, закурил (хотя бросил год назад), и вдруг осознал: я даже не знаю, какое сейчас созвездие над моей головой. а она знала. она тыкала пальцем в небо и смеялась: «вот же, вот, смотри – это же орион!» а я не видел. видел только её глаза, отражающие млечный путь.

сейчас небо пустое. или это я пустой.

в комнате за спиной – бардак. не физический (всё на своих местах, даже её заколка для волос лежит там, где она её оставила), а какой-то другой. бардак из невысказанных слов, из «я должен был сказать», из «почему я промолчал».

я начал разговаривать с её тенью. не с призраком – с тем тёмным пятном на стене, которое остаётся, когда выключаешь свет. рассказываю ему, как прошел день. вру, что всё хорошо.