Жнец Костей

Глава 1: Камни Помнят Боль

Воздух в Редуте всегда вонял. Не просто плохо пах – он въедался. Смесь костной пыли с выжженных полей, гниющей плоти из братских могил за стенами, едкого дыма алхимических печей Ордена «Молотов Скверны» и вечного, непередаваемого запаха страха. Страха, который висел над городом-крепостью как пропитанный кровью саван. Кайден «Рифт» втянул этот смрад через рот, стараясь не дышать носом, и ощутил знакомую горечь на языке. Прах предков. И наших детей. Добро пожаловать домой.

Он стоял на узком каменном балкончике своей конуры – комнатушке над таверной «Сгнивший Якорь», что ютилась в самом гнилом брюхе Нижнего Города. Отсюда, с высоты трех этажей, Редут открывался во всей своей уродливой красе. Гранитные стены, черные от копоти и вековой грязи, вздымались к небу, затянутому вечным пепельным пологом. Где-то высоко, на верхних ярусах, тускло светили окна Домов Кузнецов и Алхимиков – тех, кто ковал оружие и варил яды для Ордена. Ниже – море покосившихся крыш, переплетение гнилых деревянных галерей, грязные улочки, где копошились люди, похожие на крыс. И над всем этим, доминируя как гнойный нарыв, возвышался Шпиль Ордена. От его подножия тянулись толстые, пульсирующие тусклым багровым светом трубы Колодца Скверны, уходящие глубоко под город. Кайден чувствовал их гул даже здесь, сквозь камень. Низкий, назойливый гуд, от которого дрожали зубы и начинали ныть старые шрамы.

Шрамы. Его рука, обтянутая грубой кожей, непроизвольно потянулась к груди под рваную рубаху. Под тканью скрывалась паутина мертвенно-белых линий, расходящихся от центра грудной клетки – эпицентра Разлома. Они горели. Не всегда сильно, но постоянно. Тлеющий уголек под кожей. Напоминание. Цена. Цена чего? Выживания? Или просто отсрочки конца?

Внутри черепа зашевелилось. Не боль. Пока еще нет. Шепот. Еле слышный, как шорох песка в давно умерших песочных часах. Разлом просыпался. Кайден стиснул зубы, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Он повернулся и шагнул обратно в комнатушку. Темнота, лишь тусклый свет углей в очаге да щель под дверью. Вонь здесь была гуще – плесень, немытое тело, старое железо. И что-то еще… металлическое, кислое. Запах его собственной крови, вечно сочащейся из микротрещин на шрамах после особенно сильных проявлений силы.

На грубом столе, рядом с потрепанным кинжалом и куском черствого хлеба, лежал маленький глиняный флакон. «Успокоение». Алхимический костыль. Ядовитая благодать. Кайден взял его дрожащими пальцами. Холодный. Густая, мутная жидкость внутри казалась мертвой. Он знал, что будет потом: ледяное онемение, затихающий шепот, притупление боли… и пустота. Глубокая, бездонная пустота на месте всего, что когда-то делало его человеком. Но альтернатива была хуже. Отказ. Когда шепот превращается в крик, шрамы – в раскаленные докрасна трещины, а боль сжигает разум. И тогда ты либо сходишь с ума, либо делаешь что-то необратимое. Либо и то, и другое.

Он уже поднес флакон ко рту, когда в дверь резко постучали. Не просяще, как у нищего. Твердо, властно. Три удара. Металлом о дерево.

Кайден замер. Сердце, несмотря на «Успокоение» в руке, глухо стукнуло где-то в горле. Они. Он узнавал этот стук. Стук сапог Ордена по гнилым половицам.

Дверь открылась без приглашения. В проеме, заполняя его почти целиком, стоял Брандт. Один из «Молотов» низшего ранга. Клеймо на его правой щеке – стилизованный молот, выжженный в кожу и кость – пульсировало слабым красноватым светом. Его левая рука от локтя была заменена грубым, но смертоносным механическим захватом – «Клешней Скверны», стандартным вооружением пехоты Ордена. Глаза Брандта, маленькие и свиноподобные, с тупой жестокостью уставились на Кайдена.