Все жанры Все авторы
Шутовской хоровод. Эти опавшие листья - Олдос Хаксли

Шутовской хоровод. Эти опавшие листья

Страниц

420

Год

2022

Роман Олдоса Хаксли «Шутовской хоровод» (1923) представляет собой яркий пример обращения автора к проблемам «потерянного поколения». Однако в этом произведении Хаксли не восхваляет своих героев, а, напротив, выступает в роли жестокого сатирика, разоблачающего их духовное бессилие, эгоизм и неспособность адаптироваться к реалиям повседневной жизни. Его персонажи — это художники, потерявшие способность творить, философы, забывшие о глубоком мышлении, а также мужчины и женщины, погрязшие в мнимых удовольствиях и охоте за адреналином. Подборка образов Хаксли является точным отражением разочарования своего времени, и именно это делает его критику такой острой и актуальной.

В следующем произведении — «Эти опавшие листья» (1925) — писатель продолжает развивать тематику «потерянного поколения», обращая внимание на британских интеллектуалов. Сюжет сосредоточен на богатой вдове и её стремлении оживить традицию знаменитых артистических салонов, когда-то процветавших в Италии. Однако её гости далеки от уровня великих мастеров, таких как Боккачо и да Винчи. Элементы легкомысленности в этом романе, на первый взгляд, скрывают более глубокий критический подтекст, раскрывающий пустоту и однобокость существования его персонажей. Хаксли, оставаясь верным своему стилю, трансформирует казалось бы простую историю в сложное и многослойное произведение, насыщенное остроумной сатирой и глубокими философскими размышлениями.

Эти книги поднимают важные вопросы о значении творчества и духовной жизни в обществе, находящемся в процессе упадка. Неудивительно, что Хаксли, исследуя такие темы, является одной из самых обсуждаемых и влиятельных фигур литературы XX века.

Читать бесплатно онлайн Шутовской хоровод. Эти опавшие листья - Олдос Хаксли

Aldous Huxley

ANTIC HAY

THOSE BARREN LEAVES


© Aldous Huxley, 1923, 1925

© Перевод. И.А. Романович, наследники, 2015

© Перевод. И.Л. Моничев, 2014

© Издание на русском языке AST Publishers, 2022

Шутовской хоровод

Глава 1

Гамбрил, Теодор Гамбрил Младший, Б. И. Оксф.[1], сидел на дубовой скамье в северной части школьной церкви и недоумевал, слушая первое поучение среди напряженного молчания полутысячи школьников, размышлял, глядя на широкое окно в противоположной стене, залитое синькой и желчью и кровью цветных стекол девятнадцатого столетия, теоретизировал по-своему – быстро, скачками – о существовании и природе Бога.

Стоя перед медным орлом с распростертыми крыльями и подкрепляясь в своих убеждениях шестой главой «Второзакония» (так как сегодня было первое воскресенье триместра и пятое воскресенье после Пасхи), его преподобие мистер Пелви говорил об этих вещах с завидной уверенностью.

– Слушай, Израиль, – гудел он над объемистой Библией, – Господь Бог наш, Господь един есть.

«Господь един» – мистер Пелви знал это: он изучал теологию. Но если есть теология и теософия, то почему бы не быть теографии и теометрии, или теогномии, теотропии, теотомии, теогамии? Почему нет теофизики и теохимии? Почему не изобрести остроумную игрушку теотроп, или колесо богов? Почему не построить монументальный теодром?

На огромном витраже в противоположной стене юный Давид стоял на поверженном великане, как петух, кукарекающий на навозной куче. Посреди лба у Голиафа выпирал забавный нарост, похожий на прорезающийся рог нарвала. Может быть, это пущенный из пращи камень? Или намек на супружескую жизнь великана?

– …всем сердцем твоим, – декламировал мистер Пелви, – и всею душою твоею, и всеми силами твоими.

Нет, серьезно, напомнил себе Гамбрил, разрешить этот вопрос не так-то просто. Бог как ощущение теплоты в сердце, Бог как ликование, Бог как слезы на глазах, Бог как прилив сил и мыслей – все это очень ясно. Но Бог как истина, Бог как 2 × 2 = 4 – это далеко не так ясно. Возможно ли, чтобы эти два бога были одно и то же? Можно ли перекинуть мост между этими двумя мирами? И может ли быть, чтобы его преподобие мистер Пелви, М. И.[2], бубнящий из-за спины императорской птицы, может ли это быть, чтобы он нашел ответ и ключ? Это казалось малоправдоподобным – особенно тому, кто лично знал мистера Пелви. А Гамбрил его знал.

– И слова сии, которые я заповедую тебе сегодня, – ответил мистер Пелви, – да будут в сердце твоем.

В сердце или в голове? Отвечайте, мистер Пелви, отвечайте! Гамбрил проскочил между рогами дилеммы и высказался за другие органы.

– И внушай их детям твоим и говори о них, сидя в доме твоем, и идя дорогою, и ложась, и вставая.

«И внушай их детям твоим…» Гамбрил вспомнил свое детство: ему самому внушали не слишком-то усердно. «Тараканы, черные тараканы»: его отец страстно ненавидел священников. Другим его любимым словом было «идолопоклонники». Он был убежденным врагом церкви и атеистом старого закала. Нельзя сказать, впрочем, чтобы он очень уж ломал себе голову над подобными вопросами: он был слишком занят своим ремеслом архитектора-неудачника. Что же касается матери Гамбрила, то ее усердие не распространялось на догму. Она усердно делала добро, и только. Добро; добро? Теперь это слово произносят не иначе как с презрительной усмешечкой. Добро. По ту сторону добра и зла? Теперь мы все по ту сторону. Или мы просто не доросли до них, как уховертки? «Всякое дыхание да славит уховертку»

Вам может понравиться: