Нация. Грехопадение. Том второй

Заканчивался октябрь 1988 года.

В Красноярске-26 осенние дни становились всё короче и короче, а ночи – длиннее и холоднее. Заморозки давали о себе знать почти каждую ночь, не только насыщая прохладой атмосферный воздух, но и сковывая первый выпавший снег, лежащий повсюду. В этой поздней осенней атмосфере особенно грустным казался лес. Утратив свою звучную нежность цветовых аккордов – багрянец, золото и бронзу, – он тем не менее всё ещё привлекал к себе своей поэтической сущностью, драгоценным чувством целостности жизни, чистотой и естественным движением. Радуя всё вокруг своей обитаемой формой с её симметриями и асимметриями, пропорциями и диспропорциями как непостижимым принципом и основой всей нашей жизни, он словно хотел «насквозь очеловечить» людей, заразить их любовью к красоте мира, приблизить их души к чему-то очень важному, сокровенному, к тому, что несёт в себе природа.

Солнце светило, но уже не по-летнему. От этого чувствовались безудержная грусть и тоска. Обложные серые облака напористо плыли по небу как гигантские парусники, то и дело затеняя пространство между солнцем и землёй. От этой хмурой «затенённости» сразу становилось холодно и зябко. Сопровождаемые холодным ветром, они неслись, спешили куда-то вдаль, в неведомое пространство, словно где-то их ждут. Глядя на них, можно было найти что-то родственное, что-то подлинное с человеком, который, к сожалению, только в трагический момент «уравнивается» с природой, имея порой подлинное сходство.

Таёжные птицы, сбиваясь в небольшие стайки, без всякого пения, с шумом перелетали с дерева на дерево, находя в этом какой-то свой скрытый смысл, возможно, в поисках чего-то нового и необычного, того, что их манило и привлекало. Несмотря на такое разнообразие природы, всё было подвластно красоте, очарованию и неповторимости осенней поры, благодаря которой ощущалось не только желание жить, но и что-то иное, таинственное, что тревожило душу, исполненную заботой о будущем.

Было уже поздно, около полуночи. Егор Сомов сидел молча за кухонным столом в своей городской квартире и увлечённо просматривал журнал «Огонёк», или, как его ещё называли в народе, «глашатай перестроечной свободы». Это был сорок первый номер еженедельного выпуска за октябрь 1988 года. На кухне было тепло и уютно. Нельзя сказать, что это было его любимым местом, но именно за кухонным столом ему было удобно работать и просматривать между делом периодические издания – газеты, журналы и прочую литературу, среди которой, кстати, уже не было «Комсомолки»: в этой газете Егор полностью разочаровался, особенно после того, как она «полно осветила» аварию на ЧАЭС. К тому же из этой газеты полностью исчезли искомые привлекающие своей патриотичностью мысли авторов. Одним словом, что-то было в ней не так, а вникать глубоко в эти размышления и анализировать, что да как, ему не хотелось. Подумал и решил для себя, что эта газета больше не интересна. Тем более что пресса изобиловала: складывалось такое ощущение, что новые газеты и журналы рождались со скоростью света, так было их много. Порой возникала мысль, что издатели хотят наводнить рынок какой-то «сенсационной» литературой, вдруг взявшейся ниоткуда. С книгами, правда, положение было похуже, поскольку хорошую классическую литературу всё чаще стали заменять не только детективами, фантастикой, но и дешёвыми женскими романами. Получилось, к сожалению, так: где делом не руководят, там бумаги верховодят.