Петля Сергея Нестерова

Несколько лет назад мне принесли на отзыв киносценарий об августе 91-го года. ГКЧП, переворот, путч, революция, контрреволюция – как только не называют эти три дня, кардинально изменившие течение истории нашей страны. Чем дальше я читал сценарий, тем больше приходил в ужас от незнания людьми материала, с которым они работали, и страстного желания потуже завернуть интригу так, как они ее понимали.

Почти все действующие лица – офицеры КГБ СССР. Генерал – маньяк, не пожалевший в политической мясорубке свою единственную дочь. Его помощник – хладнокровный расчетливый убийца. Начальник отдела – подлец и предатель. И остальные не лучше. А что они делали в эти действительно судьбоносные для всех нас дни, в кошмарном сне присниться не может.

Об этом мне пришлось сообщить молодым сценаристам, добавив, что произведение построено на сотнях больших и маленьких неправд, которые в сумме вырастают в одну громадную ложь. И, как бы ни старались ее приукрасить, зритель все равно поймет и не поверит, а значит, и смотреть такое кино не будет.

«Но ведь никто не знает всей правды! – С возмущением и обидой воскликнули они. – А кто знает, тот молчит! Разве не было в КГБ таких людей, как мы их представили?»

И тогда пришлось, как участнику событий того времени, рассказать о том, что было моей правдой и чем делились со мной коллеги. Как огненным плугом прошелся ГКЧП по нашим судьбам, уничтожив цвет и гордость органов государственной безопасности, верных и преданных сынов своего Отечества. Рассказать, какими были в молодости, что пришлось испытать в жизни, во что свято верили, кого мы любили…

Беседа была долгой. Профессионалы киноиндустрии слушали, не перебивая, и, когда я закончил свой рассказ, спрятали сценарий в портфель. «Жаль, конечно, – прозвучало с разочарованием, – что не получился фильм, но после того, что вы рассказали, снимать нашу «фантастику» – рука не поднимается. – Помолчали, и неформальный руководитель творческого коллектива добавил: – На самом деле, вы располагаете совершенно уникальным материалом. Напишите, поверьте, никто об этом так, как вы рассказываете, не знает…»

Некоторое время спустя родились первые строки будущей повести о жизни и судьбе одного из многих офицеров госбезопасности, чья служба оборвалась после трагических событий августа 1991 года. Писать приходилось вечерами, ночами, в выходные и праздники. Порой останавливался, хотелось все бросить от неверия, что когда-нибудь закончу книгу, и она увидит свет. Но слово-обещание, данное друзьям-чекистам Владимиру Андреевичу Миронову и Виктору Александровичу Петренко, моим родным и близким, которые помогали и поддерживали меня, заставляло вновь и вновь возвращаться к прекрасному, незабываемому времени нашей молодости.

Совещание у заместителя начальника Управления Назарова подходило к концу. Последним выступал один из лучших работников Александр Муравьев, которого коллеги и кое-кто из руководства звали Муравчик. И не только из-за созвучности фамилии; он действительно чем-то напоминал муравья: небольшого росточка, с круглой блестящей на лбу головкой, стремительный и деловой.

Муравьев был на последних аккордах своего в целом мажорного выступления, когда Назаров внезапно спросил: