Часть четвёртая. МАРИНОВАННЫЙ ТИГР
Пятница, 13 мая 1994 года
– Во имя отца, сына и святаго духа! Аминь! – взревел отец Агафоний хорошо поставленным в семинарии басом и тщательно окропил святой водой последнего разлива дверь и крыльцо двухэтажного особняка, где стоял.
Толпа за спиной послушно подхватила последнее слово его откровений.
Громогласное «аминь» привлекло внимание Марии Саньковской, проходившей мимо. Она возвращалась с почтамта, где заказным письмом получила ответ от малого предприятия «Кассандра» на запрос относительно дальнейшей судьбы. Как женщина нетерпеливая, Мария там же его и прочитала.
И расстроилась.
В специально для неё распечатанном гороскопе говорилось о предстоящих тяжких испытаниях, причём смутно намекалось на возможность трагического исхода. Несмотря на то, что гороскоп был за прошлый месяц, внутренний голос подсказывал, что пророчества, как и преступления против человечества, срока давности не имеют. К тому же о случаях, подтверждающих пророчества о конце света, кричали на всех углах бритые и завёрнутые в саваны предтечи мессии.
Вероятно поэтому, заслышав торжественное окончание молитвы, Саньковская вздрогнула, остановилась и обернулась на голос, тяжело дыша. В плаще было довольно жарко.
Женщине сразу же бросился в глаза поп, в котором с некоторыми колебаниями признала полузабытого врага семьи Горелова. На её вкус, усы и гишпанская бородка на постаревшем лице смотрелись довольно нелепо, однако это Мария ему простила безо всякого ущерба для здоровья и чуть-чуть удивилась. В своё время были слухи о пострижении старлея, но она сомневалась, что из милиционера может получиться что-нибудь путное. И вот, поди ж ты!..
Саньковская даже не подозревала, что тому же самому за её спиной не верят два иностранца в потрёпанных коротеньких штанишках.
– It's impossible! – воскликнул один из них, присмотревшись к отцу Агафонию и моментально забыв, что в этой стране они договорились общаться исключительно на языке туземцев. – What a miracle!
– Where? – второй, страдающий фрагментарным склерозом не в меньшей степени, оживлённо повертел головой по сторонам. Он всё ещё не привык к чудесам, несмотря на то, что страна, куда сослала воля его всевышнего, была богата ими, как ничем другим.
– Do you recognize this man? This holy man!
– Oh, yes! I'm can't believe it! We gave the Holy Book to policeman some years ago, but now…
– Of course! You never believe me when I'm say that this country have a Chance![1]
На этом беседа двух миссионеров, наделённых по-своему удивительной памятью, оборвалась. Оба с благоговейным ужасом подумали, что священное писание может сделать с тем, кто до этого в жизни не читал ничего, кроме уголовного кодекса, а Саньковская вздрогнула ещё раз. В её обыкновенной памяти немедленно всплыла вражеской подлодкой народная примета, гласящая, что встреча с попом не сулит ничего хорошего. Мелко перекрестившись и скрутив в кармане красного плаща кукиш, она двинулась дальше. Ей суждено было сделать всего несколько шагов, как снова пришлось содрогнуться.
– Добрый день, Машенька!
Вглядевшись в лицо, от которого остались одни бородавки и грустный нос, Мария только по невесёлой собаке, которую держали на руках, признала в старушке, перебежавшей ей дорогу, Варвару Моисеевну.
