Все жанры Все авторы
Ошибка - Максим Горький

Ошибка

Страниц

20

Год

1949

Этот уникальный рассказ изначально увидел свет в журнале «Русская мысль» в 1895 году, в номере 9. Затем он был включен во все собрания сочинений автора. История основана на реальном эпизоде из жизни Горького, произошедшем в Тифлисе в конце декабря 1891 года. Прототипом главного персонажа, Кравцова, послужил грузин по имени Г. Читадзе, сын крестьянина и активист революционного движения. Вокруг больного Читадзе постоянно присутствовали его товарищи – молодые революционеры, среди которых был и сам Горький. Рассказ представлен в оригинальном виде, каким его подготовил сам Горький для издания его собрания сочинений в издательстве «Книга».

Также известно, что автор, Максим Горький, в большей части своих произведений вдохновлялся своими собственными жизненными переживаниями. В данном рассказе Горький рассказывает о важности товарищества и поддержки, которую оказывали друг другу революционеры в трудные времена. Он описывает сильный дух солидарности и верность идеалам, которыми живут молодые люди и которые помогают им преодолевать трудности и несправедливости, с которыми приходится сталкиваться в жизни.

Этот рассказ пронизан эмоциями и глубоким смыслом. Он показывает настоящую силу дружбы и единения людей, объединенных общими убеждениями. Подобные истории вдохновляют нас и напоминают о важности поддержки и взаимопомощи в нашей современной неспокойной и быстротечной жизни.

Читать бесплатно онлайн Ошибка - Максим Горький

Ошибка

Сельский учитель не у дел, Кирилл Ярославцев, опершись локтями о стол и туго сжав виски ладонями, смотрел тупыми глазами на рассыпанные пред ним статистические карточки и пытался выдавить из своих утомлённых работой мозгов представление о том, что же надлежит теперь делать с этими четырёхугольными листами бумаги?

Это никак не удавалось ему. В голове глухо шумело, и ему казалось, что она налита чем-то густым и тяжёлым, что больно давит изнутри на глаза, стремясь излиться наружу. Цифры с карточек то вдруг исчезали, то появлялись и снова холодно и сухо свидетельствовали о чём-то; иногда они уменьшались до крохотных, неясных каракулек и вдруг вырастали в крупные, странные и поджарые фигуры. Ярославцев следил за их игрой и чувствовал, что в нём, где-то глубоко, вырастает и формируется тяжёлая и беспокойная мысль. Она ещё была неясна ему, но она непременно появится, и тогда ему будет ещё хуже и больнее, чем теперь.

Последнее время его стали всё чаще и чаще преследовать эти мысли, гнетущие душу. Окрашивая всё в тёмный цвет, сырые и холодные, точно осенние тучи, они оставляли за собой на душе ржавчину тоски и тупого равнодушия ко всему. Было что-то роковое в медленности, с которой они формировались в сознании, и никогда и ничем ему не удавалось задержать их рост и развитие. Он делал такие попытки: вставал из-за стола, ходил по комнате и пел или шёл к кому-нибудь из знакомых, но они заглушали песню и всюду ползли за ним, не оставляя его и вне дома.

Сначала он упорно боролся с ними, но потом увидал, что эта борьба не влечёт за собой никаких последствий, кроме утомления души, и всегда ведёт к тому, что они давят его сильнее, становясь образнее и ярче от его сопротивления им. Тогда он уступал, и уж если чувствовал, что вот они идут, то валился на диван и, заложив руки под голову, отдавал себя во власть им.

Так оставался он часа по два, по три, а иногда и целые ночи, как бы расколотый на две части, причём одна, от времени становившаяся все меньше, жалобно и беспомощно следила за другой, которою овладели эти тяжёлые думы, перетиравшие, подобно жерновам, всё хорошее и светлое, что есть в жизни, и всё, чем наделяет её мечта, в сухую, бесцветную, едкую пыль.

Он лежал, упорно глядя в потолок да слушая биение своего сердца и звук маятника часов в комнате квартирной хозяйки. Так-так! Так-так! – мерно бил маятник и точно подтверждал своим уверенным и твёрдым звуком справедливость того, что навязывали думы сознанию Кирилла Ивановича. Наконец он привык к ним и только чувствовал смутный страх, когда они давали знать о том, что идут на него. Потом этот страх временно исчезал, подавленный их работой, и вдруг через некоторое время являлся снова.

Но он являлся уже в новой форме – в форме тоскливой, ожидающей, неотвязной боязни, которая всё возрастала и всё напряжённее ждала какого-то страшного факта.

Кириллу Ивановичу казалось, что вот появится нечто суровое и торжествующее, появится, станет у дивана и, грозя, ехидно скажет:

– А ведь я вижу, о чём вы думаете! Вижу. Я всё вижу; самомалейший изгиб вашего мозга мне ясен. Как же вы решаетесь думать о том, что не подлежит ведению вашему, – ведению человека, к жизни непричастного и от неё отторгнутого, а? Как же это вы, государь мой? А вы знаете, что за это вас можно… – и он покажет, что за «это» можно сделать с человеком.

Вам может понравиться: