МАРИЯ ПЕТРОВЫХ. ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ.
Биография в письмах 1942 – 1958 гг.
Поставив перед собой задачу реконструкции достоверной биографии Марии Петровых, мы не можем обойти молчанием еще одну знаковую фигуру в ее жизни. В семье обсуждение этого человека было под запретом, но М. Петровых сохранила всю связанную с ним переписку. В этом мы усматриваем согласие Марии Сергеевны на изучение исследователями будущего этой части ее биографии.
Одно из наиболее ранних свидетельств знакомства Марии Петровых с Павлом Антокольским мы находим в статье Якова Хелемского «Ветви одного ствола» [25: 217 – 265].
«Война завершилась. Я демобилизовался, хотя и не сразу. Все начиналось заново. Постепенно входя в московскую литературную жизнь, я сперва потянулся к своим довоенным друзьям и давним наставникам. Потом привычный круг стал расширяться. Зазвучали имена молодых, пришедших с фронта.
<…>
Знакомили нас дважды (с Петровых – А.Г.). Первая встреча случилась в писательском клубе, где Антокольский, окруженный друзьями, возглавлял стихийно возникшее застолье. Заметив меня, он издал боевой клич: «К нам, к нам!», подкрепляя приглашение бурными жестами. За ресторанным столиком, где нашлось место и для меня, оказалась Петровых» [25:226].
Разговор не сложился. Слишком шумно и многолюдно было для более обстоятельного общения. Но вскоре Яков Александрович вновь встретил Марию Сергеевну у Веры Клавдиевны Звягинцевой. И эта встреча напомнила ему о знакомстве М. Петровых с П. Антокольским.
«… Тут она вдруг рассмеялась, весело, озорно, от всей души. Так же смеялась она в писательском клубе, когда за столом лихо актерствовал неотразимый Павел Григорьевич. Это я еще тогда приметил» [25: 228].
Дат Хелемский не проставляет, но отдельные штрихи указывают на то, что описываемые события происходят через несколько лет после войны (1947 – 1949).
Какими были эти годы для Марии Сергеевны? Чтобы ответить на этот вопрос, прокрутим назад колесо истории и остановимся на 1942 годе, когда Мария Сергеевна вернулась в Москву из чистопольской эвакуации. Душевное состояние ее резко ухудшилось: в Москве ей все напоминало о Головачеве, все отдавало их трагедией. Ведь это был не короткий брак, подаривший дочь, как об этом пишут иные авторы, а семнадцать лет жизни – лучшие годы. С первого дня знакомства в 1925 году и до последней строчки в своем предсмертном письме Головачев в том или ином качестве присутствовал в жизни Марии Сергеевны. И вот его нет.
Лишь в буре – приют и спасение,
Под нею ни ночи, ни дня.
Родимые ветры осенние,
Хоть вы не оставьте меня!
Вы пылью засыпьте глаза мои,
И я распознать не смогу,
Что улицы всё те же самые
На том же крутом берегу.
Что город всё тот же по имени,
Который нас видел вдвоем…
Хотя бы во сне – позови меня,
Дай свидеться в сердце твоем!
12 сентября 1942
«Моя единственная! – пишет М. Петровых 16 сентября 1942 г. своей старшей сестре Екатерине Сергеевне, которая была ближайшей наперсницей ее сердечных дум. – Пишу тебе в день твоего рождения. Мне сегодня особенно больно оттого, что мы не вместе. А люблю я тебя еще горячее, чем всегда, если это только возможно. Как я тоскую о тебе. Ты мне нужнее всех на свете. Вернее сказать, кроме Арины и тебя мне никого не надо.
