В знак того, что более никто так не называл меня по имени

Антону Молюкову посвящается

(30 мая 1981 – 6 июня 2001)

От автора

У каждой книги, как и у человека, есть какая-то своя Судьба. У этой книги она тоже есть. Эта книга родилась в моей душе тогда, когда душа одного хорошего человека покинула этот мир. Двадцать три года эта книга жила где-то в пространстве моей души. А потом настал день, когда на белом листе начали появляться первые буквы, складываться в слова, предложения, строчки.

Эта книга о большой любви, о безграничном счастье, о потере и об огромной боли.

Часть 1.

Это был самый счастливый год моей жизни. И самый страшный. Точнее, даже и не год, девять месяцев и шесть дней.

Я закончила университет и решила, что останусь жить в большом городе. Меня уже ждала работа. Любимая. О которой я и мечтала. Даже две.

Эта квартира, где все и произошло, нашлась быстро. Сразу. С первого просмотра.

Хозяин квартиры – старый еврей – по имени Яков Моисеевич открыл дверь и… Я влюбилась в эту квартиру.

Однокомнатная почти пустая квартира в центре города на четырнадцатом этаже. Просторная. Большого метража.

Сказать, что в комнате были красивые обои? Это ничего не сказать. Волшебные. Квартиру делал человек со вкусом. Из прихожей открывался вид сразу на комнату и кухню: комната была в прохладной гамме, а кухня в теплых розовых тонах.

А на полу – настоящий паркет. Паркет!!!

Огромная – и тоже пустая – кухня. Незастекленная лоджия вдоль всей квартиры с широкими перилами.

Такая же огромная ванная.

Телефон. На минуточку – это был двухтысячный год. По всему городу еще стояли телефонные будки.

В комнате обнаружился полированный шкаф для одежды и крошечная тумбочка, на которой этот телефон и стоял.

Честно, я не помню, были ли там стулья? Кажется, все-таки были. На чем-то же мы все-таки сидели: я и мои многочисленные в ту пору гости.

На кухне не было ничего, кроме электрической плиты. Яков Моисеевич сказал, что мойку установит.

В вентиляцию под потолком был воткнут искусственный цветок, на который я тогда не обратила внимания.

Я влюбилась во все: в обои, паркет, простор, безмебельную пустоту, лоджию и фантастический вид с высоты.

Осматривая квартиру я попутно узнала и немного о доме. Яков Моисеевич оказался архитектором, который спроектировал этот дом. Эта квартира досталась ему именно как архитектору. Дом изначально планировался в двенадцать этажей, но жизнь внесла какие-то коррективы. В итоге этажей стало четырнадцать.

Пожилой еврей несомненно увидел, как мне нравится эта квартира, но, сдать ее отказался. Заглянул в мой паспорт, увидел отсутствие прописки и сказал: «Делайте прописку, а я подожду, мне ее сдавать не к спеху».

Интересно, как бы сложилась моя судьба, прими я просто этот отказ и пойди искать другую квартиру? Какую-нибудь крохотную хрущевку на первом этаже?

Но, я уже влюбилась в эту. А, хозяину я, видимо, показалась вполне благонадежным вариантом.

«Аннушка уже пролила масло». Увы.

Я сделала прописку. Квартира ждала меня месяц. Хозяин вручил мне ключи и назначил цену, как для вчерашней студентки. Смехотворную. За деньгами он явно не гнался в этой жизни.

Что у меня тогда было? Совсем немного одежды. Пара коробок с книгами и тетрадями. Это все, реально, просто поместилось в единственный шкаф и тумбочку. Даже беспорядок устраивать было не из чего.