Прибой незримый сердца

© Светлана Корнеева, 2019

Под музыку сердечных волн,

Под зов стихий и лихолетья,

Вдыхая силу многоцветья,

Я недосказанностью полн…

/В. Бойку, «Под музыку сердечных волн…»/

Нет утра без ночи,

Нет счастья без горя,

Нет жизни без смерти,

Нет встреч без разлук.

Но ранней весною

Ломаются льдины;

Я верю в бескрайний

Весенний разлив.

/Л.И. Ошанин, «Это значит любовь»/

Лето умирает. Осень умирает. Зима – сама смерть. А весна постоянна. Она живёт бесконечно в недрах вечно изменяющейся материи, только меняет свои формы. Самая волнующая форма – это миг, предшествующий появлению первой зелени на черноте якобы мёртвых древесных развилок.

/В.П. Катаев, «Алмазный мой венец»/

Помнишь ли ты тот вечер, когда впервые назвал меня Солнышком? – вечер был непроглядно синим, вопреки лучистому, мягкому и тёплому этому слову, сошедшему с твоих уст и логически созвучному яркому летнему дню, вечер, навсегда ушедший и ставший нашей историей. «Солнышко» прозвучало пианиссимо, но озарило меня изнутри, и я словно осветила собою весь мир, которым была тогда твоя маленькая, уютная комната, словно от меня во все стороны шли лучики, и твоё лицо озарилось в ответ. Я увидела его внутренний свет – свет любви.

Мы были молоды, мы были счастливы и полны надежд, а впереди нас ждала целая жизнь.

Раннее утро. Отчего-то не спится. Так спокойно и тихо… За окном предрассветное бледное небо с низко нависшими белесоватыми облаками. Открываю окно, привычно улыбаюсь наступающему дню. Я научилась этому не сразу, но этот навык помогает ощутить радость жизни: этот опыт многократно ею проверен.

Накинув шаль, выхожу на балкон. Воздух свеж и прозрачен, дышится легко. Сегодня мне легко, не знаю, отчего, и я снова улыбаюсь миру.

Сегодня особенный день, я в этом уверена. Почему это так, я не знаю и не хочу об этом думать. Я не жду каких-то событий, не стараюсь что-то предугадать или предусмотреть: я принимаю жизнь такой, какова она есть, такой, какой она приходит ко мне. Такой, какой она преподносит мне себя. Мне кажется, я столько пережила, что этого хватило бы на несколько жизней. Хотя, конечно, смотря с чем (или кем) сравнить… Не могу сказать (попросту не припомню), как давно я поняла непростую-простую истину: на свете нет ничего, что подлежало бы единственному толкованию полными противоречий нами. Это только кажется, что у всякого понятия есть строгое определение, данное ему человеком, полагающим себя осведомлённым. Ничего подобного! Вариаций великое множество – вот это и есть истина.

Иногда я размышляю о своем желании докопаться до сути вещей, которую не знаю, но с завидной регулярностью пытаюсь понять (правда, со временем это происходит со мной всё реже); вот бы предпринять ещё одно, небольшое усилие, – завеса спадёт, и я обрету знание… Но снова и снова неуловимо оказываюсь мыслями у самых истоков… Впрочем, нерасшифрованность большинства прожитых дней остаётся по-прежнему в неизменном виде, с годами приходит лишь осознание незначительности любого опыта как переживание на метафизическом уровне. В этом контексте и печаль, и одновременно испытываемое облегчение удивительным образом удерживают на плаву. И истина где-то рядом, вот-вот найдётся: кажется, стоит только захотеть…

Когда я думаю о тебе, отчего-то становится хорошо. Наверное, поэтому я нередко возвращаюсь к тебе мыслями. Нет, не к тебе – я возвращаюсь к тому человеку, который должен был быть тобой. К тому, которого я придумала и который всегда жил и живёт во мне. Быть может, моя придумка – это часть тебя, а может, и наоборот…