Код Завета

Солнце Иерусалима в конце мая уже не намекало – оно утверждало. Тяжелый, сухой жар висел в воздухе с самого утра, отражаясь от древних камней и плавя асфальт новых кварталов. Город, казалось, замер в ожидании полуденного пика, когда даже тени ищут спасения. Ари Левитт вел свой старенький "Субару" по узким улицам, пробираясь к университетскому кампусу Гиват Рам. Кондиционер в машине давно сдал позиции, превратившись в генератор теплого шума, и Ари опустил стекло, впуская в салон густую смесь выхлопных газов, пыли и едва уловимого аромата кипарисов и цветущего жасмина – вечный парфюм этого города.

По радио бормотали утренние новости. Политика, экономика, очередной виток напряженности где-то на границе – привычный фон, который Ари давно научился пропускать мимо ушей. Он был погружен в мысли о датировках образцов из Кумрана, где его группа недавно получила доступ к новым материалам. Древняя ДНК – хрупкая, капризная субстанция, диалог с призраками тысячелетней давности. Вот что имело значение. Не сиюминутная суета.

«…и сообщения о странных инцидентах продолжают поступать из Юго-Восточной Азии и некоторых районов Европы, – голос диктора на мгновение привлек его внимание. – Власти пока не связывают эти случаи, описываемые как временные состояния дезориентации или кататонии без видимых причин. Всемирная Организация Здравоохранения призывает не поддаваться панике, заявляя об отсутствии признаков эпидемии…»

Ари хмыкнул. Паника – любимое состояние человечества. Наверняка какая-нибудь новая разновидность гриппа или банальное массовое отравление. Он как раз думал о палеовирусах, которые они пытались вычленить из костных останков, когда машина перед ним резко затормозила.

Он остановился у перекрестка недалеко от Яффских ворот, ожидая зеленого света. Тротуар был запружен туристами, солдатами, спешащими на работу местными. И тут он увидел это. Мужчина лет пятидесяти, в строгом костюме, явно направлявшийся в офис, вдруг застыл посреди движения. Просто остановился, как будто его выключили. Его портфель выпал из ослабевшей руки, бумаги рассыпались по плитке под ноги прохожим. Голова мужчины была слегка запрокинута, глаза – совершенно пустые, бесцветные – смотрели куда-то поверх крыш, поверх суеты, в слепящую синеву неба. Он не дышал? Ари не мог сказать наверняка. Вокруг него образовалась небольшая пустота – люди огибали его, кто-то с любопытством, кто-то с испугом, кто-то просто не замечая.

Прошло, может быть, секунд десять. Вечность в ритме утреннего города. И так же внезапно, как замер, мужчина вздрогнул, моргнул, опустил голову. Его глаза сфокусировались, он удивленно посмотрел на рассыпанные бумаги, на свой портфель у ног, на людей вокруг. На его лице отразилось полное недоумение, словно он не понимал, как здесь очутился. Он смущенно улыбнулся кому-то, наклонился собирать бумаги, бормоча извинения.

Загорелся зеленый. Машины сзади нетерпеливо загудели. Ари медленно тронулся, но взгляд его был прикован к зеркалу заднего вида. Мужчина, собравший свои вещи, растерянно оглядывался, потирая висок, а потом торопливо зашагал дальше, стараясь смешаться с толпой.

«Солнечный удар, – подумал Ари автоматически. – Или гипогликемия. Или просто очередной иерусалимский чудак». Город притягивал странных людей. Но что-то в абсолютной пустоте взгляда того мужчины, в неестественной неподвижности посреди бурлящей жизни, вызвало у Ари неприятный холодок, пробежавший по спине вопреки жаре. Он вспомнил обрывок новости по радио. Состояния дезориентации без видимых причин…