Випариаты. Порабощенная принцесса

Вы когда-нибудь задумывались о существовании у человека безграничной власти, и возможности владеть всем миром? О возможности «играть людьми» как марионетками. Как чертов кукловод следить за состоянием игрушки – планеты, в которой сам и живешь. Захотел – разрушай, захотел – помогай, не хватило остроты - разожги войну, пересмотрел постапокалипсисы – распространи вирус и смотри, как численность населения твоей «игрушки» стремительно уменьшается, а ты выжидаешь момента, когда сможешь, подобно Богу, совершить чудо и даровать людям вакцину. Я - точно нет. Однако это то, к чему меня готовили всю жизнь. Это мое наследие. Мое… и еще четверых моих друзей. К чему меня не готовили, так это к тому, что в один момент на моем пути может появиться она…

– Смотри–и, – прокричала я, когда увидела вдалеке приближающийся вертолет, – этот звук, это звук свободы–ы–ы, – не успокаиваясь от переполняющих чувств радости и предвкушения счастья.

– Да, родная, осталось всего чуть–чуть, – подбадривал Кам.

Я кинулась ему на шею и обняла так сильно, как только смогла своими уставшими руками. Но по мере того, как вертолет опускался, улыбка на моем лице из счастливой широкой превратилась в трагическую прямую тонкую линию, а эмоции с радости сменились на откровенный ужас.

– Не–е–ет! – закричала, понимая, что это никакие не друзья. Вооруженные до зубов амбалы, наставляющие на нас автоматы, будоражили каждую жилу тела, – бежим! – я разрывалась от сдавившего тисками горло бессилия, отчаяния и страха.

Я повернулась, чтобы схватить Кама и бежать, но он лишь смотрел мне в лицо извиняющимся взглядом и крепко держал за руку, не позволяя двигаться.

– Что ты делаешь? Мы теряем время, – кричала задыхаясь, тарабаня руками его грудь.

– Уже поздно, Аделина. Слишком поздно. Это моя вина. На что я надеялся? Прости, любимая, – извинялся парень, безвольно опуская свои руки, а вместе с ними и мои.

– Что ты несешь? Уходим! – схватила его за рукав и безрезультатно попыталась сдвинуть, уже полностью заливаясь слезами от беспорядочных действий, пропитанных безысходностью и отчаянием.

– Мы пробежим максимум пару метров, прежде чем они догонят нас. А может и вовсе пристрелят в спину, – выдал мне в лицо, тряся, пытаясь привести в чувства. Но я была в панике и просто не могла свыкнуться с мыслью, что нас собирались убить, а мы стояли на месте и просто ждали этого.

– Отпусти меня! – вырывалась я, – если ты хочешь сдохнуть здесь, то я нет.

Он печально посмотрел на меня и… отпустил. Я не верила, что он бросал меня одну. Злясь на него, на себя, на весь мир, я развернулась и, не теряя ни минуты, начала бежать. Старалась не оглядываться, потому что это слишком тяжело, мое сознание не выдержало бы увидеть их слишком близко. Я бежала, мысленно молясь, чтобы Камал последовал за мной, но мои молитвы не успели дойти до Бога, потому что спустя всего несколько минут я услышала громкий, душераздирающий крик. Этот голос говорил мне, что я самая красивая девушка на свете. Этот голос раз за разом уверял, что любит меня. Этот голос был моей надеждой. Теперь этот голос вопил от того безумия, которое творила с ним по моей вине, пока я убегала.

Я остановилась, как вкопанная. Не хотела на это смотреть… Так и стояла, сжав кулаки и громко рыдая, боясь повернуться назад.