(История, в которую никто не поверит, но которая была)
Когда родился третий ребёнок, точнее, третий сын, названный Павлушей, жизнь Володи и Веры, то есть, его родителей, окончательно закрутилась в скачущий мельтешащий калейдоскоп ускоренной кинохроники, в мелькающей череде которой невозможно разглядеть ни лиц, ни событий, ни окружающих обстоятельств. Старшему сыну Андрею было 12 лет, среднему, Александру, 10 лет, а им самим, Володе и Вере, 36 и 35 соответственно. Этот бешено закручивающийся смерч бытовухи, да ещё почти бессонные из-за Павлушки ночи, отупляющие мозг, сознание и превращающие человека в зомби, и не дали им вовремя увидеть, что их Андрей полетел вверх тормашками в глубокую пропасть…
Они жили на окраине Дегунино в убогой двушке убогой хрущёбы, но всё ж таки в отдельной, не обобществлённой конурке. Этот микроскопический домашний очаг был куплен ими почти сразу после женитьбы на все подаренные им деньги и плюс те, которые Володя ещё до свадьбы запахивал чуть не до потери пульса на основной работе в оборонном «ящике». Кроме того, Володя подрабатывал вечерним преподаванием в своей до сих пор боготворимой им альмаматер – ФизТехе, платили за это крошечки, но он всё равно не бросал, потому что ему просто очень нравилось преподавать, вообще работать со студентами, он от общения с ними как будто подпитывался энергией, даже при том, что неминуемо были среди них и совсем ленивые и тупые.
До свадьбы, чтобы накопить побольше денег, он ещё корячился на всех возможных чёрных подработках: то ночным грузчиком там, где не спрашивали ни про образование, ни про диплом, то ночным «бомбилой», благо, что у него уже была приобретённая за гроши раздолбанная «Таврия». Так что свою конурку они с женой купили, не влезая ни в какие долги, и вот уже несколько лет они тщательно копили на новую, большую берлогу, но незапланированное рождение третьего ребёнка (о его умерщвлении в самом зачатке не было даже не то что речи, но и мысли!!!) отодвинуло этот грандиозный план на неопределённое будущее время. И хотя чёрная, засасывающая со страшной силой поглощения и разрушения воронка бытия тянула их в омут, на дно, они изо всех сил не поддавались, барахтались и даже ни разу серьёзно не рассорились, то есть, ссоры, конечно, время от времени извергались, как ищущая выход вулканическая лава, но в них не было слепящей злобы и ненависти, испепеляющих на своём пути светлые человеческие отношения. Может быть, так получилось потому, что оба они оказались редкостно счастливыми в семейной жизни: Вера не мыслила в своей жизни иного мужчину рядом с собой, а Володя не просто любил, но и глубоко уважал жену, ставшую единственной в его жизни (как оказалось много-много лет спустя, эти чувства не умерли в нём до последнего его дня). Конечно, он встречал женщин, которыми восхищался – красотой ли, умом ли, иными ли какими качествами, женщин, которых искренне уважал, к мнению которых прислушивался, но у него никогда не возникало острого или даже совсем простого желания иметь хотя бы одну из них своею тайной возлюбленной, потому что неиссякаемой ярчайшей любовницей была и оставалась для него только жена, Вера, часто почти распластанная громадьём неиссякаемой, ненавидимой домашней работы. И даже случавшиеся естественные в совместной жизни размолвки, бытовые ссоры, не делали их ослеплёнными яростью непримиримыми врагами, потому что они неискоренимо оставались людьми одного духа, одного жизненного настроя, как если бы два разных музыкальных инструмента были бы настроены по одному камертону одномоментно, они слышали души друг друга порой даже без слов, даже на расстоянии, они жалели друг друга в тяготах быта, при этом каждый из них старался оттянуть житейские тяготы на себя.
