Божественная любовь

ГЛАВА 1. Чужие плоды

Почему-то сливы в чужих садах всегда самые вкусные. Странная, проверенная не одним поколением шкодливых подростков теория в очередной раз проходила подтверждение на практике.
Хрупкая фигурка в мешковатых штанах до лодыжек и широкой зеленой рубашке явно с чужого плеча сидела на толстой ветке старой сливы и с наслаждением лопала сочные плоды. Фиолетовая шкурка была так тонка и туго натянута, что стоило только вонзить в нее острые зубки, как сладкий сок и нежная мякоть наполняли рот. Как ни старайся есть аккуратно, а все равно пальцы и подбородок испачкаются в ароматном золотистом соке.
Странно! Кожица фиолетовая, а мякоть и сок желтые. Почему? В мире столько разных вопросов, а ответов гораздо меньше. Или просто сразу не разглядишь? Но сейчас совсем не хочется ни размышлять о серьезном, ни вытирать руки об одежду. Гораздо приятнее сидеть вот так на теплой ветке, время от времени запрокидывать голову и ловить лицом солнечные лучики, слушать, как басовито гудят вокруг крылатые охотники до сладкого сока, а потом срывать очередную сливу, есть ее и выплевывать косточку как можно дальше.
- Йо, драные демоны, - голос раздался снизу, из зарослей шиповника, тех самых, куда только что была отправлена в полет очередная косточка.
Хрупкая фигурка вздрогнула и затаилась, прижавшись к стволу дерева, спряталась в листве – самой надежной защите для того, в чьих венах есть хоть толика эльфийской крови. Теперь никто не найдет, не заметит, не услышит.
На поляну под дерево, где в низком шелке травы были разбросаны аметисты опавших слив-переспелок, вышел высокий, поджарый мужчина. Черные брюки с серебряной строчкой, белая рубашка распахнута на груди, босые ноги, непокорная грива черных волос. Чужак вскинул голову к кроне сливы. Серые, темные от гнева глаза безошибочно отыскали преступника среди листвы. Грозно нахмурившись, жертва сливовой диверсии приказала:
- А ну слезай, ворюга!
Перетрусивший метатель снарядов молча помотал головой и изо всех сил зажмурился, только руки покрепче обвили опору.
Мужчина насмешливо фыркнул:
- Не хочешь добром, силой стрясу! – и, подступив к стволу, тряхнул раз, другой, третий. Толстое дерево закачалось как тростинка в ураган, заскрипело, забарабанил по траве град из спелых плодов, усиливая и без того одуряюще сладкий аромат. Одна из слив приземлилась на макушку мужчины, кожица треснула, выпуская наружу мягкое содержимое. Выругавшись сквозь зубы, тот мотнул головой, сбрасывая плод на землю, и в очередной раз столь чувствительно тряхнул дерево, что руки воришки разжались. Он с паническим писком полетел вниз, по-прежнему не открывая зажмуренных глаз. С головки слетела широкополая шляпа, толстая коса вырвалась на свободу.
Цепкие пальцы поймали рубашку, придерживая над землей воришку за шкирку, как нашкодившего котенка. Секунду-другую в серых глазах гремела гроза, потом мелькнуло удивление, смешанное с веселым любопытством.
- Чудный урожай дают в моем саду сливы, - бархатный насмешливый голос, прозвучавший над самым ухом, против воли заставил воришку широко распахнуть карие глаза, в которых плескалась откровенная паника. – Кое-кому придется сейчас расплатиться за съеденные плоды, крошка!
Рука разжалась, кидая добычу лопатками на траву, и потянулась к ремню на брюках. Длинному, кожаному черному ремню с серебряной пряжкой в виде головы волка. Откровенная паника в глазах пленницы переросла в чистый, не рассуждающий ужас. Она заорала, судорожно комкая шляпу, и телепортировалась прочь, оставляя хозяина сада среди опавших слив с полурасстегнутым ремнем и раззявленным в удивлении ртом.