Папа ищет работу

© Филиппенко В., текст, 2022

© Елунина Л., иллюстрации, 2022

© Издание на русском языке. ООО «Издательский дом «Самокат», 2022

Моему папе

Ливень начался ужасный, будто дворник из шланга поливал наше окно.

Папа пришёл домой грустный и молчал. Мне стало страшно: таким я его видела совсем давно, когда умерла моя бабушка (папина мама). Очень бледный, он не мог даже говорить. Сейчас папа прошёл по коридору и сел за своё маленькое старое фортепьяно. И начал играть.

Честно, обычно папа у меня очень разговорчивый: он много шутит, пересказывает истории из толстых книг, пытается говорить на разных языках и перебивает маму. Я похожа на папу: такая же высокая, худая-худая и впечатлительная.

Мама увидела папу, увидела мой испуганный взгляд и позвала меня на кухню: «Пойдём салат резать».

– Не трогай папу, у него работа закончилась, – шепнула она на кухне. – И их закрыли.

Я сразу представила, как папа в офисе решил все головоломки, построил все скворечники и прочитал все книги. И как на большой двери его работы повесили табличку «ЗАКРЫТО».

Хотя такого, конечно, быть не могло. Он работал в одной фирме водителем. Может, в его машине закончился бензин?

Мы сели ужинать, а папа в зале перестал играть на фортепьяно и ушёл в спальню. Квартира затихла. Только дворник продолжал поливать из шланга наше окно.

Сейчас мне девять лет – ровно столько лет и девять месяцев, уволившись из научного института, папа проработал водителем. Говорят, пока мама была беременна, врачи обещали, что родится мальчик. А родилась я.

Девять лет назад вместе с детской кроваткой папины друзья привезли в нашу квартиру старое фортепьяно. Одноклассник папы, его старый-старый друг, когда-то забрал инструмент себе, а тут решил вернуть.

На фортепьяно были выцарапаны папины инициалы – «А. Г.», клавиши стали совсем жёлтые, по бокам корпуса потрескался лак, и крышка болталась, как ослабевшая вставная челюсть. Но папа очень любил это фортепьяно.

Вы, конечно, не поверите, что в детстве уроки музыки не доставляли ему тех страданий и лишений, от которых часто мучаются маленькие музыканты. Папа с удовольствием разучивал гаммы, новые этюды, прелюдии и ноктюрны. От фортепьяно его было не оторвать. Если бы из него не растили физика…

На кухне из папиного детства висела маленькая меловая доска, а его папа – мой дедушка – с утра до вечера ловил папу в коридоре, запирал в туалете и даже ночью мог разбудить: спросить какую-нибудь формулу, определение или физический закон. Поэтому музыка – без неожиданностей, трудностей и формул – казалась папе понятной. Он разучивал гаммы, часами репетировал и сам сочинял мелодии, прячась за инструментом и отдыхая в воображаемом мире от геометрической прогрессии, правила правой руки и дискретности света.

И вот теперь, когда вместо долгожданного сына у папы родилась вполне себе обычная дочь, фортепьяно снова стало его другом и помощником. Теперь с ним он будто бы обсуждал самолёты, устраивал целые музыкальные битвы, походы в мелодические горы, пробежки по ритмическим лесам и заплывы в моря джаза.

Мама тоже обрадовалась появлению в доме старого фортепьяно: музыка действовала на маленькую меня лучше любого успокоительного, и папа научился играть и качать люльку одной ногой в ритм, иногда отрываясь, чтобы нажать ещё и педаль инструмента. Правда, дальше благодарного, тихого сна я и музыка никуда не ушли: учиться играть на чём-нибудь, требующем слуха и знания нот, я отказывалась, петь не хотела и стеснялась. «Танцевать!» – вот к чему я была готова всегда.