ИДИОТ
Тут недавно ко мне в гости подруга зашла, она вообще-то часто ко мне заходит, но только тогда, когда мужа дома нет, а в тот злополучный день он как раз дома был. Смотрел телевизор и попивал пиво. Одет, конечно же, он был далеко не в парадных трусах. Вот я и подумала, что как-то неудобно гостей в одних трусах встречать, и отправила мужа переодеваться.
Ну и вот, сидим мы с Татьяной, о том, о сем разговариваем, вдруг дверь со скрипом открывается и оттуда выходит мое чудо. Чудо – это потому, что по-другому его назвать нельзя. Трусы – желтые, где он их нашел – не знаю, майка – в голубую полосочку, а носки до колен – оранжевые. Старался мужик сразу видно. Главное все свежее, да и ладно.
А Танька то, Танька, как его увидела, так и обмерла вся сразу, а как очнулась так сразу к книжному шкафу кинулась и хвать оттуда какую-то книжицу.
И спрашивает у меня, удивленно так:
– Это идиот?
Конечно же, она удивилась, я ж своего-то только так и называю: «мой идиот». Она, наверное, и ожидала увидеть настоящего, в полном смысле слова, идиота, а тут вышел вполне приличный мужчина, даже побритый совсем недавно, дня три назад. Я ей и отвечаю:
– А кто ж еще-то?!
– Ой, – говорит, – да я первый раз за свою жизнь такое издание вижу.
– Да кто ж тебе мешал-то, сама не приходила и не знакомилась, да и вообще издание как издание.
А сама посмотрела на него, и думаю, хоть во что ты это издание заверни, а все равно уже видно, что все изменило свой первоначальный вид, за те тридцать лет, что я с ним живу. Вон пузо – уже на ногах лежит, как щит от ударов. А на голове что творится?! Вот вы поля осенью после уборки урожая видели, кое-где комбайн колосья захватить не смог, так они и колосятся, а кое-где просто-напросто примял к матушке земле. Но зато на ногах – ничего не скажешь, волосы так волосы, я уже и забыла какой формы у него ноги, ну нет, худа без добра, зимой на подштанниках экономим, ему и так тепло. Хотя нет, не все у него за эти годы ухудшилось. У него зубы теперь красивые – все вставные. Ну, так вот, я ей и говорю:
– Танюш, ну как тебе не стыдно, ведь сама же знаешь, сколько ему уже лет стукнуло.
А она мне в ответ:
– Так я про то и говорю, столько лет, а так хорошо выглядит, один переплет чего стоит.
– Тьфу ты, вспомнила тоже, да где ж ты переплет видишь, – а сама взгляд на всякий случай на него бросила. Проверила – все ли в порядке, ничего не вылезло, без спроса, на свет Божий? Тьфу, тьфу – ничего. Ну и говорю ей:
– Вот и именно, что только переплетом это и назвать можно, на одном честном слове и держится.
И тут она мне с укором и говорит:
– Я вижу, что не особенно ты эту вещь любишь?
Ну не Танька, а прям заноза какая-то, вот сдалось ей это, любишь не любишь.
– Боже ж мой, о какой такой любви, Таня, ты толкуешь? Мы ж простые рабочие люди, откуда у нас, скажи на милость, могут взяться деньги на любовь? Знаешь сколько сейчас Виагра стоит? Да его и с Виагрой с дивана не поднимешь, вон смотри, спит уже, как голубок, только слюни пускает, как верблюд.
А она так недоуменно плечами пожимает, мол, не понимает про что я ей толкую. И с такой детской непосредственностью заявляет:
– Слушай раз так, одолжи мне это издание на недельку, я буду очень аккуратно, верну тебе все в целости и сохранности, а переплет чем-нибудь обверну, чтоб не истрепался, так что ты за него не переживай. Просто мне так захотелось перед сном взять этого «Идиота» и забыть обо всем и обо всех.
