Стеклянная тюрьма

Соломон Лейн стоял у окна в своем кабинете, погруженный в невеселые размышления.

Итан и Ильза. Фауст и Хант… Руководитель Синдиката не сомневался, что они договорятся. Было в них что-то объединяющее: словно общий, от одного чистого источника зажженный огонь, то внутреннее благородство, которым, как он считал, обладал и сам Лейн. Как бы эти двое украсили Синдикат, если бы добровольно и искренне вступили в его ряды! Впрочем, то, что они споются против него, бывший агент тоже просчитал.

Лейн снял очки в дорогой изящной оправе и прикрыл усталые глаза. За окном шумел Лондон, заканчивался еще один рабочий день, первые вечерние огни отражались в темных водах Темзы. Лейн знал себе цену. Он не зря считался одним из лучших агентов МИ6 за всю историю конторы. Ум и логика, хладнокровный объективный расчет и умение видеть людей насквозь, с их слабыми и сильными сторонами, просчитывая их решения и поступки. Но ведь и он был человеком, и у него тоже были маленькие слабости. Например, Ильза Фауст.

Эта немецкая девочка, рожденная в туманном Альбионе, происходила из многонациональной семьи. Среди ее предков были и французы, и итальянцы, и славяне. И все они, казалось, передали девушке свои лучшие качества. Лейн был уверен, что в Синдикат она пришла по заданию Этли, но надеялся превратить в убежденную союзницу. Встреча с Хантом поставила девушку перед сложным выбором, и Соломон с горечью признал, что проиграл этот поединок. Прекрасная принцесса выбрала принца на белом коне – борца с мировым злом, а не старого мудрого короля, для которого добро и зло давно превратились всего лишь в точку зрения. Что ж, как только флешка окажется в его руках, Костоправ получит возможность порезвиться вволю. Пусть хоть чьи-то мечты сбудутся!

И все-таки Лейна не оставляло ощущение надвигающейся опасности. Интуиция его никогда не подводила, поэтому он продумал не только план «А», но и план «Б».

***

…Стеклянная стена преградила путь так внезапно, что ошеломила. Он инстинктивно толкнул ее, ударил, подналег плечом, – все было бесполезно. Но хуже прозрачной клетки были люди, выступившие из темноты вокруг, и самодовольная улыбка на поцарапанном лице Итана Ханта.

– Обидно, я знаю, – сказал Хант, и в его голосе звучало вполне искреннее сочувствие. – Джентльмены, это Соломон Лейн. Мистер Лейн, отряд «Миссия невыполнима».

Они улыбались. Все, даже Ильза. Кто насмешливо, кто с видимым облегчением: пойманный лев больше не внушал страха… Рыжий Бенджи открыл клапан, и короб начал наполняться эфиром.

Лейн поддался-таки искушению и выстрелил в упор, прямо в лицо Ханту, этому американскому выскочке. Идеальная поверхность стекла пошла мелкими трещинками, но держала прочно. После второго безуспешного выстрела глава Синдиката опустил пистолет. Губы его кривила нехорошая улыбка.

– Думаете, что победили, мистер Хант? – вкрадчиво спросил он. – Вот только победа для вас не победа, если не удалось спасти всех, не так ли? – Он чуть наклонился, дыхнул и быстро написал на запотевшем стекле: «Улица Грейл, дом 85». – Там заложники.

– Так немедленно освободите их, – потребовал Хант, перестав улыбаться.

– Не могу, – Лейн чуть развел руки, – там нет моих людей. Там заложники и аппаратура, которая пропустит только вас. Всех вас, – наслаждаясь тем, как вытянулись лица, еще мгновение назад излучавшие самодовольство, он добавил: – И поторопитесь, бомба мистера Данна – не единственная, а таймер включен.