Кто-нибудь видел Сару?

Некоторые истории просто обязаны быть рассказанными. Они способны стряхнуть с людей застывшую пыль повседневности и заставить задуматься о действительно важном. Им под силу сделать мир лучше.

История Демиана – обыкновенного восемнадцатилетнего парня, которого по чистой случайности занесло в забытый всеми городишко на краю цивилизации, где его ожидает учеба в университете, – точно не одна из них. Она не изменит человечество и вряд ли станет частью чего-то большего. И это нормально. Я ведь не старина Хем и не бродяга Керуак, чтобы вдохновлять целые поколения.

Но если мои слова напомнят хотя бы одному человеку о том, каково это – когда еще столько всего предстоит сделать впервые, – я буду более чем счастлив.

Позолоченные поля за панорамным окном купе сменились густыми сосновыми рощами. Сентябрь весьма кстати прихватил с собой долгожданную прохладу: ведь кондиционера в старых чешских поездах не было. Чем сильнее я в то утро отдалялся от привычной жизни, тем тяжелее становился ком в груди. Тремор в кончиках пальцев нарастал пропорционально пройденным километрам. Я нацепил наушники и сделал погромче любимый плейлист, в котором гармонично уживались меланхоличный инди-рок и бодрый поп-панк. Глядя на ясное небо, рассеченное ветвями деревьев на миллионы кусочков пазла, я думал о том, как так вообще вышло. Почему мне пришлось оставить Прагу – город, практически ставший мне новым домом.

Год назад, когда мне едва стукнуло семнадцать, я убедил родителей, что учеба за границей открывала огромные перспективы. Маме с папой пришелся по душе мой план: закончить курсы чешского языка в Праге, там же поступить на стипендию в престижный университет, найти хорошую работу, встретить достойную девушку, вместе купить в ипотеку большой дом и нарожать там детишек, чтобы в конце концов отправить их в еще более престижный университет. Они назвали это «осознанным подходом». Вряд ли им стоило знать, что я уехал за шесть тысяч километров сразу после школы вовсе не потому, что мечтал взять ипотеку. Просто я понятия не имел, как объяснить двум взрослым людям безумное желание пережить то же самое, что студенты в фильмах из двухтысячных, которые я смотрел взахлеб. Мне нужна была полная свобода, а не комендантский час в одиннадцать вечера.

Раздвижная дверца купе скользнула в сторону, и ко мне заглянула проводница в строгой униформе.

– Конечная станция через двадцать минут.

Дама напомнила о том, что я оставил позади.

– Понял, большое спасибо, – выдавил я с легким акцентом.

В июне я порадовал семью, с отличием закончив языковые курсы. На руку мне сыграло то, что за целый год самостоятельной жизни в общаге я не связался с плохой компанией, которая бы отвлекала меня от учебы. Да и с любой другой компанией тоже. И это притом, что вокруг круглые сутки находились такие же, как я, – вчерашние школьники, наконец-то оторвавшиеся от предков и их бесконечных запретов. Пусть меня нельзя было назвать самым безбашенным, красивым и интересным, самым занудным, стремным и задротским я тоже не был. Я искренне старался тусоваться вместе со всеми, прогуливать пары и напиваться дешевым вином; как-то я даже выкурил косяк. Но когда мой одногруппник во время очередной вечеринки на спор заблевал машину директора языковой школы, я решил, что лучше пойду к себе в комнату и сделаю домашку, а потом это переросло в привычку. Меня не слишком парило полное отсутствие друзей: ведь я воспринимал год языковой подготовки как репетицию. Настоящее представление должно было начаться с поступлением в универ.