Всё тепло мира

* Лета *

— Ищеек-то, говорят, новых из Академии навезли. Ты там поосторожнее в городе, — возникла за моей спиной матушка, пока я пыталась закрыть перекосившуюся дверь и не прикасаться к ней больше необходимого. Половину ночи какой-то отвергнутый и очень разгневанный мужик колотил в неё, требуя Ию. Никакой Ии не нашлось, так что он бессердечно пнул несчастную дверь и уснул в углу. Хорошо, что в нижнем городе магии ни у кого не было, или почти ни у кого, если не брать в расчёт военных, а то наш кривенький барак не выдержал бы атаки.

— Ищейки новые, а трюки у них старые, — пробурчала я и развернулась.

Порылась в карманах, выудила помятую конфету и протянула рыжей веснушчатой девчонке, держащейся за матушкину юбку.

— Если всего бояться, то и конфет у нас не будет, — подмигнула я. Девчонка довольно разулыбалась и закивала.

— Не зазнавалась бы ты, Лета. На мелочах ведь прокалываются, — неодобрительно покачала головой матушка.

Я махнула на прощание рукой, сбежала по лестнице и выскочила на улицу, кутаясь в длинный, но не слишком тёплый плащ. Матушка была права, просто мне не хотелось этого признавать. Разговор повторялся у нас чуть ли не каждую неделю и так же стабильно ни к чему не приводил, работы в нижнем городе от него всё равно не прибавлялось, даже на сезонные — и то листы с желающими составляли на года вперёд. Да и не зазнавалась я. Нелегальный переход из нижнего города в верхний карался жёстко, а тех, кто проделывал это каждый день, ожидала только казнь. По крайней мере, она обещала быть быстрой и лёгкой, по сравнению с жизнью внизу.

Снаружи подморозило, под ногами похрустывала корочка грязного льда. Из таверны через дорогу неаппетитно пахло варящейся рыбой. Нижний город наполняла тишина: все обязанные уже разошлись по мастерским и лавкам, все свободные мирно дрыхли по своим углам. Спать после такой ночки мне хотелось невероятно, веки не только потяжелели, но и откровенно болели. До мозга сообщение матушки доходило медленно, а когда, наконец, дошло, мне стало совсем неуютно, неотступно преследовало ощущение чужого взгляда на затылке.

Ну привет, паранойя.

Ищеек всегда хватало, а перед Тёмными ночами неизменно становилось больше. Конечно, у нас же других преступлений нет, кроме как ловить родителей, которые решили показать детишкам праздник в верхнем городе. Я фыркнула, усмехнувшись своим мыслям, и подняла руки к губам, чтобы дыханием согреть замерзающие кончики пальцев.

Ощущение чужого присутствия усилилось, и я остановилась у следующего крыльца, наклонила голову, задумчиво разглядывая узорную вывеску печатника, и украдкой посмотрела через плечо. Человек в пяти домах позади меня поспешно завернул за угол. Правая половина лица и шеи у него была прикрыта или измазана чем-то чёрным, рассмотреть я не успела. И почему на улицах никого нет, когда это так нужно?

Я прождала ещё пару минут, решив, что опасность лучше встречать грудью, но человек так и не появился, вместо него из-за угла выплыла чёрная кошка, вальяжным шагом перешла дорогу и скрылась в открытом окне таверны.

Поразмыслив, я решила отказаться от привычных и слишком прямых маршрутов. До сих пор я не слышала, чтобы за кем-то следили из самого нижнего города, как тут вообще выбирать — за кем? Пришлые, как я, конечно, выделялись белоснежным цветом волос, но это не было преступлением, пока мы оставались там, где нам и положено. Обычно ищейки водились снаружи. Навести на меня тоже никто не мог, хотя бы потому, что я не откровенничала о своих занятиях. О том, что я нелегально работала в верхнем городе, знала разве что матушка, а болтать об этом было не в её интересах, пока наш общий ужин зависел от того, как удачно пройдёт мой день.