Заберу детей с собой

Миша был сильным, волевым человеком, но два года назад, отсидев в тюрьме за драку, вернулся сломленным. Друзья исчезли, работу найти не удавалось. Только родные искренне радовались его возвращению.

А сейчас, после очередной ссоры с матерью из-за материальных проблем, она снова высказала всё, что наболело: напомнила ему о его недостатках, о несбывшихся надеждах, о том, что он бросил четверых детей и женился на другой…

Миша не стал дослушивать. Хлопнув дверью, вышел из кухни, зашел в свою комнату и коротко бросил жене:

– Лиза, собирай детей, мы съезжаем.

Лиза, держа на руках трехмесячного сына, аккуратно оторвала его от груди, уложила в люльку и спокойно спросила:

– Куда? И на что мы жить будем?

Голос её был ровным, но взгляд проникал Мише в самую душу.

– Я найду, и мы сразу же уйдем, – сказал он, будто убеждая в этом самого себя.

– Хорошо, – так же спокойно ответила Лиза, укачивая сына.

Миша почувствовал, что ему нужно побыть одному, и вышел на улицу.

Был поздний весенний вечер. Ветер доносил из сада аромат цветущих яблонь. В свете уличного фонаря он заметил силуэт отца у сарая. Тот, пошатываясь, брел к дому.

Григорий Михайлович, его отец, был алкоголиком. В детстве Миша всегда злился, когда слышал: «Ваш муж страдает алкоголизмом». Почему страдает? Разве страдает он? На самом деле мучаются его близкие, его семья! А ему хорошо…

Миша вспомнил свое детство. Отец пил, бил мать, а они с сестрой сбегали из дома, как только отец начинал повышать голос. Так их научила мама.

Первый раз он заступился за неё в пятнадцать лет.

Возвращаясь из школы, он увидел у ворот заплаканную сестренку.

– Отец опять буянит, – всхлипнула она.

Миша велел ей оставаться на улице, а сам, схватив в саду грабли, зашел в дом.

Из кухни доносились мат отца и плач матери. Он распахнул дверь. Мать лежала на полу, прикрывая лицо руками, а отец пытался поднять её за волосы.

– Не трогай её! – крикнул Миша.

Отец даже не повернулся.

– Вон отсюда, щенок!

Миша не раздумывал. Подбежал и со всей силы замахнулся.

Григорий не ожидал удара. В последний момент он заметил грабли, но не успел среагировать. Упал. По виску потекла кровь.

Миша помог матери встать, а потом они вдвоем связали отца и дотащили его до гаража. Там стоял старый диван. Они оставили ему подушку, одеяло, воду, хлеб, ведро с крышкой. Закрыли дверь.

Когда они вернулись в дом, мама привела себя в порядок и позвала детей к столу.

– Спасибо, сынок, – сказала она. – Теперь ты мой защитник. Я горжусь тобой.

И снова заплакала.

Отец оставался в гараже несколько дней. Когда сильно кричал, мама ходила к нему на переговоры.

А потом, когда Миша вернулся из школы, отец уже сидел за столом. Голова его была забинтована, на лбу – пластырь.

– Не бойся, он тебя не тронет, – сказала мама. – Он обещал.

– Пусть только попробует, – бросил Миша и ушел в свою комнату.

Отец промолчал.

Неделю он еще ходил на терапию от алкоголизма. Потом бросил. Начал бороться с собой по-своему: закрывался в гараже, никого к себе не пускал. Со временем перестал общаться с друзьями-пьяницами. Стал замкнутым. Но больше никогда не поднимал руку на мать.

А потом, выйдя на пенсию, снова запил.

Теперь он не буянит. Просто прячется в гараже и пьёт.

Миша смотрел на покачивающуюся фигуру отца.

Кем он стал? Чёрной тенью, от которой за версту несёт перегаром?