Инстинкт жертвы

«Ты не можешь этого не сделать», – шептал внутренний голос. «Это безумие», – говорил разум.

Каждый из них осознавал, что один шаг изменит все, что было до этого, и навсегда впишет свой след в их и чужие судьбы. Балансируя между правдой и ложью, между светом и тьмой, у них не оставалось выбора, кроме как совершить этот шаг. Они знали, что пути обратно не будет, но в сердце каждого горел огонь веры в то, что их поступок, будь то удачное стечение обстоятельств или хорошо обдуманное действие, станет правильным решением.

Но с каждым прошедшим днем становилось все яснее, что страшная правда окажется непосильной для каждого из них…

У него всегда набухали вены на шее, когда он злился. А злился он часто, потому что работал в системе, где его пытались приручить, воспитать и даже усмирить. Вот еще. Даже матери с отцом было не под силу это сделать, когда Артур был еще ребенком. Принципиальный, непослушный правдоруб. Сколько раз его ставили в угол, сколько раз отец наказывал его ремнем и запирал дома, Артур все равно делал так, как хотел. А водосточная труба, которая проходила рядом с окном его комнаты, здорово помогала ему в этом, правда не всегда. Однажды Артур сорвался со второго этажа и разорвал себе предплечье. Длинный шрам до сих пор иногда ноет, напоминая ему об улицах, которые он знал изнутри.

Дверь громко хлопнула. У Артура набухла и запульсировала вена на шее, он развернулся к двери и резко выставил два средних пальца перед ней. На небритом лице разгорался пожар.

– Что? – Артур заметил кого-то из своих коллег.

– Опять не везет? – улыбнулся ему сослуживец, дожевывая кусок то ли торта, то ли какой-то булки и параллельно размешивая сахар в одноразовом стаканчике с чем-то горячим.

– Да пошел он!

– Ты тише, – невнятно произнес он.

– Тише? Серьезно? Мне вообще все рав-но, – произнес Артур по слогам. – Показатели, статистика. На статистику пусть сам работает. – Он еще раз выставил средний палец за спину.

– Э-э-э… – Взгляд сослуживца скользнул в сторону.

Артур обернулся, когда дверь была уже открыта и в проеме застыл не кто-то, а сам начальник отдела. Артур сглотнул слюну и попытался подобрать слова, но пока подбирал, решил, что оправдываться хуже, чем сказать в глаза то, что действительно думаешь.

– Рапорт на увольнение, и можешь быть свободен.

– Давно мечтал! Да только кто тут работать останется? – Он бросил короткий взгляд на коллегу в обтягивающей складки его живота рубашке, от которой вот-вот отлетят пуговицы, обратив внимание на испачканные кремом губы. Значит, все-таки торт.

– В понедельник с утра жду тебя с результатами или рапортом на увольнение, – выдавил недовольно начальник, оставив последнее слово за собой, и закрыл дверь.

Ему часто говорили такое, но эти слова не имели под собой почвы. Людей не хватало, и руководители, несмотря на свой пыл, держались за каждого сотрудника.

Артур пнул стопку макулатуры в коридоре и что-то пробурчал себе под нос.

– Это кофе? – Он заглянул в стаканчик.

– Да, бери, я еще себе сделаю.

Артур сделал глоток горячего напитка.

– Сахар, твою мать, – сквозь зубы произнес он и поставил полный стакан на никому не нужные остатки деревянного стола в коридоре.

Хлама тут было предостаточно, но чтобы все это куда-то деть, нужно было официально списать. А заниматься этим было некогда и некому.