Блуждающий меж звезд

Посвящается моему пушистому другу и верному соратнику

Когда впервые я начал писать о Дэвиде Розене, то и подумать не мог, что получится целая книга, ведь изначально планировал лишь небольшой рассказ о пожилом человеке, который в полном одиночестве путешествует по космосу. Но идеи начали появляться одна за другой, и вот история уже творила сама себя. В какой-то мере я скорее даже стал наблюдателем, нежели ее создателем. На помощь пришли мои не самые глубокие познания в физике, литературе, но и, конечно, кот по имени Чарли, который всегда находился рядом в процессе написания. Он стал прообразом лучшего друга Дэвида по имени Льюис.

В наших жизнях домашние животные играют огромную роль, а мы часто этого недооцениваем. Они учат нас дружбе, искренности, простоте во взгляде на мир и храбрости. Не стоит упускать возможности, чтобы лишний раз сказать им спасибо и просто обнять.

Метеориты падали один за одним, вгрызаясь в твердую поверхность планеты и оставляя за собой след из перепаханной породы. Разряженная атмосфера почти не создавала никаких препятствий, отчего картина становилась еще красивее и неповторимей. Бесконечный цикл разрушения и созидания – неостановимый танец Вселенной. Он не боялся того, что один из них может угодить прямо в него, ведь знал: его путь закончится не сегодня и не здесь.

Сколько раз в своей долгой медленной жизни он наблюдал подобные явления? Сколько раз также сидел на возвышенности, глядя в черное небо, усеянное падающими ледяными гигантами? Если бы он захотел, то мог бы подсчитать, но в этом совершенно не было никакой нужды. Он видел то, чего большинству людей никогда не дано увидеть, но никто из них об этом не будет грустить, ведь они так заняты своими жизнями на крохотной планете под названием Земля. А ведь он мог быть одним из них.

В слабом свете далекой звезды тяжелый скафандр отражал блеклые лучи, что выделяло одинокого странника на серой безжизненной планете. Когда-то давным-давно он покинул свой дом ради того, чтобы снова вернуться домой. Дэвиду Розену шел шестьдесят третий год… Или шестьдесят пятый. Во время долгих путешествий собственный возраст перестает иметь особое значение и главным остается цель. Незримая, подзабытая, но все еще такая желанная. Именно она долгие годы гнала его вперед, не позволяя обернуться назад и вспомнить о том, что осталось позади.

Едва последняя комета обрушилась на холодную гладь планеты в неизведанной звездной системе, как Дэвид, опираясь на внушительную трость, поднялся на ноги, превозмогая боль старческого тела. Он протер стекло шлема и медленно побрел обратно к космическому кораблю, спокойно дожидавшемуся в ста метрах прямо за его спиной. Потрепанная за долгие годы, некогда гладкая поверхность корабля все еще верой и правдой служила своему хозяину. Хоть Дэвид и не хотел признаваться даже самому себе, но эта железная посудина стала его настоящим домом. Он знал в ней каждый миллиметр, наизусть, вплоть до мельчайших подробностей помнил звуки аппаратуры и двигателя. Они буквально срослись друг с другом в единое целое. Эдакий странный и бессмысленный, хотя и вполне добровольный симбиоз человека и машины.

Старый позвоночник Дэвида ныл, не зная пощады, и потому он старался идти как можно медленнее и почти не поднимал ног. Подошвы ботинок терлись о серую пыль, шаг за шагом приближая обессиленное тело к кораблю. Но даже эта боль была каплей в море в сравнении с тем, что он искал и почти уже потерял надежду найти. Где-то глубоко в его груди среди непроглядной тьмы и пустоты горел слабый огонь, не позволявший сдаваться, и потому Дэвид был готов терпеть боль в спине. Странная вещь эта надежда: ее нельзя потрогать, ее нельзя увидеть, но только она способна удержать на плаву тонущего человека. Надежда подобна гравитации, которая по праву считается одной из самых слабых и мощных сил одновременно. Только вдумайтесь: каждый может преодолеть гравитацию, например, подбросив в небо теннисный мяч, но пройдет несколько секунд, и он тут же рухнет обратно. И несмотря на то что даже ребенок может ее победить, гравитация удерживает целые галактики. Нечто подобное происходит и с надеждой.