Все жанры Все авторы
Месть валькирий - Дмитрий Емец

Месть валькирий

Страниц

170

Год

2006

"В мире Валькирии не существует возможности для любви. Ее предназначение - принимать любой вызов, брошенный кем бы то ни было. Никто, кто ранее встречался с Валькирией, не сможет узнать ее, так как тайна о существовании этого воина будет непроницаема. И сам тот же, кто услышит эту тайну, обречен на смерть. По закону повелителях Двенадцати, дезобедиентная Валькирия будет судима".

"Свергнув полуночную ведьму в поединке, Ирка вызывает силы тьмы. Она осознает, что ее судьба в руках Мефодия Буслаева - того, кто должен уничтожить эту валькирию-одиночку. Копье Валькирии и меч Древнира, изменивший судьбу, столкнутся в смертельном бою, и только один из них останется живым. Ирка знает, что Мефодий никогда не сможет распознать ее в новой оболочке. И, несмотря на его мастерство с мечом, у него есть уязвимость. Для победы ей достаточно просто назвать свое имя, и тогда проклятие снова совершит свое дело."

Дополнительная информация: Валькирии - это воительницы из скандинавской мифологии, обладающие сверхъестественной силой и богинскими способностями. Ирка - одна из Валькирий, которая нарушила заповеди и вызвала на себя гнев повелителей. Мефодий Буслаев - легендарный воин, знаток оружия и поединков. Его решающий поединок с Иркой ставит на кон судьбу самой Валькирии и ее искупление.

Читать бесплатно онлайн Месть валькирий - Дмитрий Емец

Глава первая.

HONORES MUTANT MORES [1]

Одна минута тридцать секунд. Правая рука сдается. Почему-то всегда раньше левой. Я, что, скрытый левша, что ли? Локоть начинает трястись.

Минута тридцать пять секунд. Пот заливает глаза. Левый локоть поддается дурацкому влиянию правого и тоже трясется. А ну стоять, я сказал!

Минута сорок. Дыхание сбивается. Костяшки кулаков болят. Правая рука согнулась уже почти на треть. Выпрямить ее удается лишь огромным усилием.

Минута пятьдесят. Трясутся оба локтя. Хочется все бросить. Начинает прогибаться таз. Тело пытается найти дополнительную опору.

Две минуты. Секундная стрелка прилипла к часам. Уже ничего не болит, но ничего и не хочется. Дышать получается только носом.

Две минуты десять. Локти не просто трясутся. Это, по-моему, просто мышечная судорога. Секундную стрелку едва видно.

Две минуты тридцать. Воля истаивает. Желание сдаться становится навязчивым. Неужели две минуты сорок? Краткое торжество. Капля воды, упавшая на язык умирающему от жажды. Сплошное издевательство.

Две минуты пятьдесят. Вновь наваливаются слабость и безволие. Все ясно! Это заговор часов! Умрите же, ничтожные!


Мефодия захлестывает негодование. Он смотрит на часы с ненавистью. Стекло темнеет и лопается. Под часами внезапно обнаруживается светлая лужица растекшегося металла. Часы оплывают, как на картине Дали, и впитываются в трещину щербатого паркета.

Досчитав до десяти (с каждым счетом руки все больше сгибаются), Мефодий перекатывается на бок – выставить колено и встать нормально нет сил – и долго лежит так, улыбаясь в потолок. Восьмые часы за два месяца. Отличный швейцарский хронометр стоимостью в автомобиль расплавлен негодующим наследником мрака, который устал стоять на кулаках.

«Простоять на кулаках восемь раз по три минуты – это так просто. Особенно тому, кто никогда этого не делал», – сказал как-то Арей. Сказал и забыл. А Мефодий запомнил.

Ругая себя, Мефодий встает, подходит к столу и смотрит, сколько букв ему осталась. Одна, последняя. Он берет фломастер и записывает ее – «Л». Слово завершено. Вот оно на бумаге, похожее на цепочку дохлых пауков:


И Н Ф А Н Т И Л


Именно так три месяца назад, вспылив, назвала его Даф, и теперь Мефодий, как плетью, ежедневно подхлестывал этим словом свою слабеющую волю. С Даф они помирились, но все равно слово висело между ними в воздухе, точно меч Дамокла, к слову сказать, стража четвертой категории, без права ношения регалий.

– Инфантил! – повторял себе Мефодий. – Инфантил!

И неважно, занимало ли слово «инфантил» почетное законное место в словаре или просто было обрубком прилагательного. Жалило оно больно. Знала ли Даф, что одним случайно сорвавшимся с языка словом она имеет все шансы выковать из обычного подростка достойного наследника мрака?

Отныне Мефодий воспитывал волю ежеминутно. Он делал только то, что ему не хочется, и, напротив, старался не делать того, чего ему ужасно хотелось. Например, клал на стол перед собой большую плитку шоколада и не прикасался к ней до девяти часов вечера. Или настраивал заклинание так, что оно будило его в половине шестого. Он просыпался и сразу рывком вставал, потому что вокруг все было темно и серо, и хотелось застрелиться, но остаться под одеялом. Внутренняя стрелка воли и энергии, которую он представлял себе всегда очень ярко и материально, прилипала к нулю.

Вам может понравиться: